обнять одеяло. Когда все было готово, я коснулась прохладной стены — и пальцем нарисовала цветок сирени с пятью лепестками. В детстве я их вдоволь наелась. Но, стоило повзрослеть, и сирень в моей округе осталась только лишь четырехлепестковая.

Пионы ведь тоже отцвели уже давным-давно, более чем уверена.

Закрылась дверца в иной мир — мир колдовства и вечного лета, и принц его стал обычным мальчишкой, которому сегодня исполняется целых двадцать лет. А обо мне этот мир забыл, будто и не соприкасалась я с ним никогда. На мгновение показал себя, очаровал до невозможности и бросил — справляться со всем самостоятельно…

Я попыталась подумать о чем-нибудь еще.

Но голова вдруг наполнилась пустотой, в мыслях загулял ветер. Я прикрыла глаза. И уснула.

Не зря караулил дверь верный мой рыцарь.

Наверное, я буду ревновать, когда у него появится наконец подружка.

***

«Ник, красивых закатов тебе. и рассветов, и ночных звезд, и солнца, и облаков.

знаешь, чтобы было так — поднимаешь голову, и улыбаться хочется от осознания, насколько прекрасно всё, что происходит вокруг.

ярких красок, чтобы жизнь никогда не теряла цвет. удивительных мест, тайных, только твоих. музыки, в которой хочется утонуть. людей — таких, из которых не приходится вытягивать слова, и таких, рядом с которыми и молчать будет комфортно. лёгкой учёбы и новых творческих достижений — пусть тебя никогда не покидают ни вдохновение, ни энергия на то, чтобы создавать.

попутного тебе ветра. чтобы он помогал достигать целей, а не препятствовал твоему пути.

ну и приятных на лицо собачек:)».

Прежде, чем отправить это сообщение, я выучила его наизусть.

Времени — двадцать пятьдесят восемь — в жизни ведь должно быть место правилам?

И вот — уже закат, красивый, а я сижу в парке на лавочке, как самая настоящая дура. Еще и Илью обманула. Поздравить поздравила, но цепляюсь за него, точно за спасательный круг — как тут отпустишь?

Холодает, и мурашки бегут по коже, а я не могу сдвинуться с места и натянуть на себя рубашку, которую предусмотрительно взяла на прогулку. Застыла, будто восковое изваяние, и приду в движение, лишь когда пригреют солнечные лучи. Хотя, может, и не приду. Обнаружат меня утром прямо здесь, в этом положении, начнут щелкать пальцами перед лицом, а я совсем никак не отреагирую.

Он ответил — еще не успело стемнеть окончательно.

«про учебу это ты верно подметила».

Я вообще-то всё подмечаю верно. Всё до единого слова.

«и спасибо, — приписал он погодя, — приятно».

«а что не так с учебой?»

Шесть дней молчания. И вот мы вновь болтаем как ни в чём не бывало.

Если двинусь — вдруг проснусь? И всё это разрушится, как будто не существовало никогда. Проснусь — и вновь окажусь в том июньском утре накануне экзамена по английскому языку.

«я ведь тогда не пересдал. помнишь? физику»

Что-то такое он и вправду говорил на нашей первой встрече. Однако, окрыленная собственным успехом пересдачи, я даже и не спросила, как у него дела.

«и что теперь? пойдешь пробоваться в сентябре?»

«пойду».

«и много вас таких?»

А утро с каждым мгновением будто бы становилось все ближе, и ближе, и ближе. Усилился вечер — он обещал перемены. Я крепко цеплялась за телефон, как за единственную вещь, что связывала два мира: мир, в котором есть я и моя привычная жизнь, и мир, в котором существуем лишь мы вдвоем с Ником.

«я один……»

Я улыбнулась. Вот такие мы с ним похожие. Мне тоже везет на то, чтобы оказываться на пересдаче единственной. Гордость группы, гроза факультета.

«ну ничего страшного, — попыталась приободрить я. — мы как-то контрольную писали по истории — в группе из девятнадцати человек две тройки, у остальных неуд. и ничего, никто не умер».

Ник настолько проникся нашим разговором, что в ответ вместо текстового сообщения отправил мне голосовое. Первое на моей памяти.

Голос его начинал мой месяц — и он же замыкал; есть ли в этом что-то символичное?

— Ну-у-у не-е-ет, Ни-и-икочка, это совсем другое. Когда у тебя семнадцать человек из девятнадцати получают двойки, за самого себя не обидно, коллективизм ощущаешь. Мол, если еще шестнадцать человек кроме меня послали на… пересдачу, все не так плохо. А вот когда ты в меньшинстве, самооценке становится больновато…

Я переслушала это голосовое трижды, прежде чем ответить. Будто бы Ник сидел здесь, рядом со мной, и мы с ним болтали обо всём… обо всяком. На фоне звучали голоса толпы — отмечает день рождения, наверное, или просто гуляет где-то. Скорее всего, отмечает — говорит чуть медленнее, чем на наших встречах. Вовремя я его словила — в разговорчивом состоянии. Поэтому, может, и отвечает мне сейчас на сообщения, поскольку готов общаться с кем угодно.

«не сомневаюсь, что всё у тебя будет хорошо, и эта жуткая пересдача останется лишь в виде забавной истории из прошлого», — ответила я.

«страшилки, скорее….» — и я будто наяву увидела, как он вздохнул.

Ник начал печатать что-то еще. Но прекратил. Я подождала минуту, две, десять. А потом окончательно замерзла и решила возвращаться, пока меня не начали разыскивать. Мама забывает, что мне уже исполнилось восемнадцать. По её мнению, в десять вечера наступает комендантский час, и мы с Ильей к этому времени должны вернуться домой.

Со мной в этом плане всегда было проще — я никогда никуда не ухожу. Если вдруг и случаются исключения, то я всегда предупреждаю об этом заранее. И остаюсь на связи.

А вот Илья — дурень самовольный, особенно года четыре назад был, как ему шестнадцать стукнуло. Вечно куда-то исчезал, а мама потом сидела на кухне до поздней ночи, выжидая, когда же он вернется. Говорила, что всё равно не сможет уснуть. Меня это всегда ужасно расстраивало. Я просилась ее подменить, и всё равно мама не покидала свой пост.

Потом успокоилось.

Мама наконец поняла, что Илюша — взрослый мальчик. И свой караул покинула. Только иногда возвращается, теперь ради меня…

Когда я уже подошла к дому, я разглядела свет на кухне, я всегда самым первым замечаю именно наше окно. За время моей прогулки Ник всё-таки допечатал своё сообщение.

«обязательно сходим погулять, когда я вернусь».

Погулять. Ой-ой.

Сердце замерло.

А что это значит — вернется? Откуда?

Я почти нащупала ключи в клатчике, — но рука тут же опустилась безвольно.

«а ты уходил?»

«уезжал…… Ника. сразу после нашей последней встречи. уехал к матери. а ты не знала?»

Я не знала.

Я