правда думала, что он все это время находится здесь, рядом, и что каждое мгновение нашей редкой переписки ему не хватало всего лишь чуть-чуть смелости, чтобы пригласить меня на прогулку. И я ждала это приглашение. Даже когда наши переписки замолкали на полуслове, безо всяких прощаний и обещаний во взаимной верности.

Ходила по улицам — и высматривала его в толпе. А в голове бесконечное — Ник, Ник, Ник — вместо чего-то дельного. Куда уж стихам? Когда ты влюблена…

подождите, я правда так сказала?

…когда ты слишком увлечена кем-то, собственных слов совсем не остается. Только чужие, другие, его. Скоро отпустит, придет боль, и тогда слов появится множество, и тогда я смогу говорить о нем, признаваясь в этом самой себе —

я

говорю

о нём.

Я скрылась за дверью подъезда, квартиры, комнаты.

Да так и не нашла, что ответить.

…Я ведь хотела поздравить его с днем рождения стихом.

Всё двадцать седьмое, до прогулки, просидела за столом, сгорбившись, и даже мама пару раз тыкнула меня в бок — способ мгновенного выпрямления спины. Однако очень быстро я возвращалась в исходное положение.

Надеялась — сейчас сочиню что-нибудь про пионы и про закаты, чтобы строчки то укорачивались, то удлинялись, образовывали рисунок и на листе бумаги, и в голове, чтобы он прочитал и получил радость от того, что такое чудесное стихотворение написано именно в его честь. О нём написано.

Но после долгих мучений получилось нечто совсем иное. Обо мне.

Такое, каким я никогда не осмелюсь с ним поделиться.

У меня свои принципы касательно тех, в кого я *зачеркнуто*

тех, кем я увлечена.

***

Я ищу с тобой встречи на лучших вокзалах города,

я ищу с тобой встречи.

Я ждала — рой печальных мгновений. Твоё «до скорого»

превращается в вечность.

Я скитаюсь по улицам — зыбкое отражение

в запыленной витрине.

«Верь же мне» серебро исказит в столь серьезное «верь в меня»,

навсегда и отныне.

Среди шёпота листьев, в бессменной небес обители,

я твой голос услышу —

и взлечу, шар воздушный, и лопну. Салют невидимый

приземлится на крыши.

Пусть наш город сразит ураган — не хватает хаоса.

Пусть настигнет нас вечер,

в чьих-то окнах янтарным огнём загорюсь в беспамятстве —

вдруг ты всё же заметишь.

Часть 3. Куда ветер, туда дым

Не люблю встречать прошлых своих людей. Когда идешь, ничем не защищенный, а навстречу тебе — человек, который значил когда-то слишком многое, а потом внезапно исчез, будто никогда и не существовало его.

(Прочти этот лид наша преподавательница по литературному мастерству, она бы, может, даже меня похвалила, за интригу. Но никакая это не интрига — просто жизнь).

Недавно, кажется, говорили обо всем подряд и не стеснялись плакать, глядя друг на друга; творили вместе всякие глупости, — а я человек такой, что свою дурашливую сторону могу показывать только тем, кому действительно доверяю.

Зато сейчас — останавливаетесь как-то неловко, спрашиваете друг у друга, как жизнь, и жизнь, в общем-то, прекрасно, только теперь она у каждого своя, а раньше в какие-то моменты, точнее, в множестве самых разных моментов, была общей.

Мне всегда после таких встреч очень грустно. Ощущение такое, будто я имела нечто важное, но не смогла это уберечь. Лучше бы нам вообще никогда не видеться. Никогда больше, если однажды один из нас или мы вдвоем, такое тоже бывает, решили перевернуть страницу и попробовать начать сначала.

Но вот — Вадим снова передо мной.

Стоит в двух метрах от меня, в очереди на кассе. А я узнала его по бордовой футболке — у него невероятная страсть к красным футболкам. И по рыжеватому отливу темных волос. По спине, по ладоням, по маленькому шраму на правом запястье, по татуировке на левом предплечье.

И по тому, что меня-то он абсолютно не замечает.

Две буквы «В». Вадим и Вероника. Весьма гармоничное сочетание, как по мне.

Я уже называла прежде его имя. Хотя ужасно не люблю его вспоминать. Он был и остается первым и последним Вадимом, с которым я когда-либо была знакома, так что это имя целиком и полностью принадлежит только ему, а, значит, с головой погружает меня в воспоминания обо всём, что было однажды — и что закончилось.

Вадим.

И Вероника.

Два фиолетовых лепестка, которые сливаются в единую фигуру, похожую на сложенные ладони. И ничего страшного, что кто-то вкладывается больше, пытаясь сохранить эту конструкцию. А кто-то все время хочет развернуться, нарушить гармонию, ведь там, во внешнем мире, куда интереснее, и неважно, что тем самым он рушит механизм.

Кассир спрашивает у него — нужен ли вам пакет? Вадим кивает и говорит — нужен, а я всегда порицала эту его привычку бесконечно покупать пакеты вместо того, чтобы носить их с собой. И вот прошло больше полугода с тех пор, как мы расстались, а он всё еще продолжает их покупать.

Сосиски, макароны, чипсы, булка хлеба, апельсиновый сок. Год назад Вадим переехал в съемную квартиру, и теперь кормит себя сам. Выходит, что именно сосисками с макаронами.

Кассир пробил товары, скидочную карту. И, по классике, поинтересовался, каким именно образом Вадим планирует расплачиваться — наличными деньгами? безналичными? Вадим ответил, как отвечал всегда прежде — безнал. Ярый антифанат материальных денег. Когда мы ехали в маршрутке, я всегда за него платила…

А в следующий момент Вадим посмотрел на меня и замер.

И я тоже замерла. Как дура, прижимая к себе кучу продуктов, потому что изначально пришла за слоеным текстом для круассанов, а в итоге взяла еще яблоки, шоколад, авокадо, молоко, губки для мытья посуды…

Можете оплачивать — и Вадим ожил. Приложил карту, подхватил пакет и скрылся с моих глаз. Следом за ним начали обслуживать мужчину с уставшим лицом. А после и до меня дошла очередь. Пакет мне не пригодился — я беру с собой шопер, когда иду в магазин.

Вышла из магазина, не ожидая совсем никакого подвоха.

Зато подвох в лице Вадима ожидал меня. На улице, возле дверей. Я сразу же попала под прицел его глаз — льдинисто-голубых и внимательных.

— Привет, Вероника, — сказал он.

— Привет, Вадим, — отозвалась я.

— Давно не виделись.

— Это точно, — и я зачем-то пожала плечами. По коже пробежал холодок — и это при том, что последние деньки июля выдались необычайно жаркими. Август будет холодным, вывод на основе многолетних наблюдений.

— У тебя прическа новая.

Точно. Он