государственных институтов, также сохранило свои особенности. Павел I счел, что Екатерина II зашла слишком далеко в деле уничтожения автономии прибалтийско-немецкой и польской знати: по его мнению, управление на этих территориях было организовано достаточно хорошо и не требовало такой радикальной ломки. Как будет показано в главе 14, большинство новоприсоединенных земель на западе, от Волыни до Выборга, в 1796 году получили особый статус; прибалтийско-немецким и польским элитам были возвращены многие традиционные права, особенно связанные с местным управлением. Неправо-славные религиозные общины, включая евреев, также вновь стали пользоваться отобранным ранее правами. Эти меры встретили особенно благоприятный прием в Прибалтике, где права немецкой знати были возвращены путем восстановления прежних институтов и частичной отмены Жалованной грамоты дворянству. Таким образом, польское и немецкое благородное сословие, принятое в состав российского дворянства и допущенное к государственной службе, удерживало власть на местах и в XIX веке.

* * *

Джон Ледонн является автором двух трудов, посвященных внешней политике и экспансии России и содержащих подробный анализ: The Russian Empire and the World, 1700–1917: The Geopolitics of Expansion and Containment. New York: Oxford University Press, 1997; The Grand Strategy of the Russian Empire, 1650–1831. New York: Oxford University Press, 2004.

О Гетманщине: Kohut Z. Russian Centralism and Ukrainian Autonomy: Imperial Absorption of the Hetmanate 1760s–1830s. Cambridge, Mass.: Distributed by Harvard University Press for the Harvard Ukrainian Research Institute, 1988; Stone D. The Polish-Lithuanian State, 1386–1795. Seattle: University of Washington Press, 2001; Subtelny O. Ukraine: A History, 2nd edn. Toronto: Published by University of Toronto Press in association with the Canadian Institute of Ukrainian Studies, 1994; Magocsi P. A History of Ukraine. Seattle: University of Washington Press, 1996. Об украинской национальной идентичности: Sysyn F. The Cossack Chronicles and the Development of Modern Ukrainian Culture and National Identity // Harvard Ukrainian Studies. 1990. № 14. Р. 593–607; Plokhy S. The Origins of the Slavic Nations: Premodern Identities in Russia, Ukraine, and Belarus. Cambridge: Cambridge University Press, 2006; Plokhy S. The Cossacks and Religion in Early Modern Ukraine. Oxford: Oxford University Press, 2001; Plokhy S. The Cossack Myth: History and Nationhood in the Age of Empires. Cambridge: Cambridge University Press, 2012; Hillis F. Children of Rus’: Right-Bank Ukraine and the Invention of a Russian Nation. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2013.

Работы по социальной истории украинских земель: Dysa K. Witchcraft Trials and Beyond: Volhynia, Podolia and Ruthenia, 17–18th Centuries. New York: Central European University Press, 2011; Kononenko N. Ukrainian Minstrels: And the Blind Shall Sing. Armonk, NY, and London: M. E. Sharpe, 1998.

О Прибалтике: Plakans A. A Concise History of the Baltic States. Cambridge: Cambridge University Press, 2011; Thaden E., Thaden M. Russia’s Western Borderlands, 1710–1870. Princeton: Princeton University Press, 1984; Kasekamp A. A History of the Baltic States. Houndmills: Palgrave Macmillan, 2010. Захватывающая книга, посвященная мультиэтничному городскому сообществу Вильно: Frick D. Kith, Kin, and Neighbors: Communities and Confessions in Seventeenth-Century Wilno. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2013.

О евреях в Речи Посполитой и России: Polonsky A. The Jews in Poland and Russia. Oxford: Littman Library of Jewish Civilization, 2010; Hundert G. D. Jews in Poland-Lithuania in the Eighteenth Century: A Genealogy of Modernity. Berkeley: University of California Press, 2004; Miller A. The Romanov Empire and the Jews // Miller A. The Romanov Empire and Nationalism: Essays in the Methodology of Historical Research. Budapest: Central European University Press, 2008. Р. 93–137. Классические труды: Baron S. A Social and Religious History of the Jews. Vol. 16: Poland-Lithuania 1500–1650. New York, London: Columbia University Press, 1976; Weinryb B. The Jews of Poland: A Social and Economic History of the Jewish Community in Poland from 1100 to 1800. Philadelphia: Jewish Publication Society of America, 1973.

Об экспансии в причерноморскую степь: Bartlett R. Human Capital: The Settlement of Foreigners in Russia, 1762–1804. Cambridge: Cambridge University Press, 1979; Shaw D. J. B. Southern Frontiers in Muscovy, 1550–1700 // Studies in Russian Historical Geography, 2 vols / Ed. by J. Bater, R. French. London: Academic Press, 1983. Vol. 1. Р. 117–142; Stevens C. B. Soldiers on the Steppe: Army Reform and Social Change in Early Modern Russia. DeKalb, Ill.: Northern Illinois University Press, 1995; Davies B. Empire and Military Revolution in Eastern Europe: Russia’s Turkish Wars in the Eighteenth Century. London: Continuum, 2011.

О Крыме: Lazzerini E. The Crimea under Russian Rule: 1783 to the Great Reforms // Russian Colonial Expansion to 1917 / Ed. by M. Rywkin. London: Mansell, 1988. P. 123–138; O’Neill K. A. Between Subversion and Submission: The Integration of the Crimean Khanate into the Russian Empire, 1783–1853. Ph. D. dissertation, Harvard University, 2006; O’Neill K. A. Rethinking Elite Integration: The Crimean Murzas and the Evolution of Russian Nobility // Cahiers du monde russe. 2010. № 51. Р. 397–418. О рабстве: Kurtynova-D’Herlugnan L. The Tsar’s Abolitionists: The Slave Trade in the Caucasus and its Suppression. Leiden: Brill, 2010; Eurasian Slavery, Ransom and Abolition in World History, 1200–1860 / Ed. by C. Witzenrath. Farnham: Ashgate, 2015.

Часть II

Московская империя в XVII столетии

Глава 6

Семена легитимности

Одна из наиболее примечательных характеристик империй раннего Нового времени – репрезентация ими своей легитимности, часто производимая посредством образов и текстов. Можно назвать ее «идеологией», но этот книжный термин плохо подходит к обществам раннего Нового времени, где уровень грамотности был низким. Джейн Бербанк и Фред Купер предложили более универсальное понятие «имперского воображаемого», охватывающее множество способов, при помощи которых государство транслировало собственный образ: ритуалы, символы, тексты, политическая практика, терминология. Правитель империи транслировал ее образ для различных аудиторий – других держав, подвластных народов и, что еще важнее, их элит, без поддержки которых невозможно было осуществлять господство в пределах империи. Распространение идеального образа правителя, элиты и общества было призвано внушить уважение и трепет, побудить к сотрудничеству и по возможности повысить социальную сплоченность, которая в то время не могла быть очень сильной.

Империи делали широковещательные, прямо-таки космические по своим масштабам заявления о собственной легитимности, сообщавшие им, по выражению Томаса Эллсена, «род бессмертия». Согласно этим заявлениям, правитель являлся источником «благодати» для своего царства; иногда он наделялся священным статусом, но чаще изображался как проводник божественной воли. В Средиземноморском