Он кривится.

– Мне будет… непросто отказаться от короны, – говорит он, и тяжесть его слов опускается на меня. – Я сначала и помыслить не мог, что отдам ее тебе, единственной из всех фейри. – Вина отражается на его лице. – Келлан был прав насчет тебя в ту ночь. Несмотря на все кровные узы и потенциал, ты выросла в человеческом обществе. У тебя человеческое сердце. Я чувствовал необходимость защитить Двор от той уязвимости, которую ты представляла. – Пока слова срываются с его языка, он словно отдаляется, вероятно, мысленно представляя меня в ту первую ночь в Подземелье три недели назад. – Но в тебе есть сила. Я чувствую ее. Ты станешь выдающейся королевой. Как жаль, что я не смогу увидеть это.

Я беспокойно пожевываю губы.

– Пожалуйста, останься, – прошу я, и нет никакого способа избежать этого. Я умоляю. – Ты будешь нужен мне здесь. Там…

Он смеется, и в его смехе сквозит что-то настолько мрачное, что я замолкаю.

– Ты должна прекратить требовать от меня невозможного, ясноглазка.

Я делаю глубокий вдох и встаю. Он смотрит на меня уставшими глазами.

– Хорошо. Я прекращу. Но предложение в силе, если ты передумаешь. – Я направляюсь обратно к двери, но на мгновение задерживаюсь, упершись одной рукой в раму. Я оглядываюсь через плечо. – Обещай мне, что ты хотя бы подумаешь об этом.

Его ухмылка кривовата и насмешлива, хотя я не знаю, адресована она ему или все же мне. Он качает головой.

– Поверь мне. Я только об этом и думаю.

Слова повисают между нами и угасают, и мне приходится прикусить губу. Я медлю, но он, кажется, и не планирует нарушать молчание. Мне казалось, что мы пришли к какому-то взаимопониманию. И разочарование ощущается удивительно горьким. Я вздыхаю и отступаю, еще более измотанная, чем когда-либо, с тех пор как впервые попала в Лощину. Он ничего не говорит, пока я выхожу за дверь. Но меланхоличные звуки скрипки преследуют меня по коридорам до моей собственной спальни. И я зарываюсь в подушки, чтобы заглушить эту мелодию.

* * *

Я смещаюсь не по своей воле, когда кровать прогибается под чьим-то весом в полумраке комнаты. Движение едва уловимо, но возникшей мысли о том, что здесь находится кто-то еще, достаточно, чтобы я проснулась.

– Я должен тебя поцеловать? Разве не так будят спящих принцесс в человеческих сказках? – В шепоте слышится смех создания, которое никогда не относилось к себе со всей серьезностью. Я вздыхаю, ослабляя хватку на ноже под подушкой.

– Келлан, – ворчу, уворачиваясь от тепла его тела. – Я могла бы зарезать тебя.

Он довольно вздыхает.

– О, крошка, ты покорила мое сердце.

Я слышу, как он устраивается на моих подушках.

– Чего ты хочешь? – бормочу я.

– Я слышал, Прядильщица была здесь, – уклончиво говорит он.

– И?

– И я пришел узнать цвет твоего платья, чтобы одеться соответствующе.

Я фыркаю и закатываю глаза в темноте.

– Келлан, иди домой.

– Я поймал себя на мысли, что не хочу сегодня оставаться в своей постели. – Тихая грусть в его голосе заставляет меня замереть.

– Почему?

Он колеблется.

– Там есть тот, с кем я не хочу засыпать рядом.

Я оборачиваюсь на звук его голоса, но не понимаю, на кого смотрю – на него или на груду подушек в образе Келлана.

– Тогда прогони, – мягко говорю я ему.

– У меня нет такой власти.

Я усмехаюсь.

– Ты – принц, – напоминаю ему.

– Да.

– Единственная, над кем у тебя нет власти, – это твоя сестра.

– Да, – повторяет он, и его голос едва ли громче дыхания.

Ни звука не срывается с моих губ, но он чувствует, как ужас от сказанных слов и вопросов, повисших в тишине, охватывает меня. Он ерзает.

– Солиэль помешана на родословных, – говорит он мне. Объясняя. Оправдывая. Я не знаю, что из перечисленного подходит больше.

– Келлан… – Мой голос срывается на его имени. – Это недопустимо. Она не может… не может так с тобой поступать.

Он останавливает меня.

– Моя сердечная девочка из Неблагого Двора. Я не прошу тебя все исправить. Просто ищу минутное убежище.

Он так спокоен. Несмотря на все его разговоры о моем человеческом сердце, я не могу не думать о том, что фейри испытывают не меньше глубоких чувств. Все, что они выигрывают от вечности, – это навык скрывать свои эмоции. Я думаю обо всех тех словах, что он не договорил, о том, что он не может уйти, когда вздумается. Сухой всхлип застревает у меня в горле, а сердце разрывается от боли из-за него. Неудивительно, что он всегда приезжает сюда. Я думаю о Сии, суровой и бесконечно прекрасной, и задаюсь вопросом, не больше ли у них общего, чем он думает. В тишине, воцарившейся между нами, я слышу его размеренное дыхание.

– Как я могу помочь? – шепчу я.

На мгновение мне кажется, что он уже уснул. Затем он двигается ближе ко мне, и его кожа, поцелованная вечным летом, согревает меня своим теплом.

– Ты бы спасла душу проклятого принца, человеколюбивая малышка? Примешь меня как своего короля-консорта и вырвешь меня из ее лап?

В груди все сжимается.

– Это единственный способ спастись?

– Она способна изменить правила любой игры. Но это… – Его пальцы находят мои и переплетаются с ними в знак единения. – Другая королева? Ты – та претендентка, которую она не сможет отвергнуть.

Я испускаю тяжелый выдох. Я не знаю, что будет значить этот брак для Народца, но я не могу отказать ему. Но мое эгоистическое сердце сжимается, когда я думаю об Исле. И если быть до конца честной с собой, то и о Гейдже тоже. О потенциальных возможностях, которые пропадут с этим браком.

Видимо, я слишком долго молчу. Он находится так близко ко мне, что я почти слышу улыбку, расползающуюся на его губах.

– Не волнуйся, Фэй. С приливом все меняется. Я надеюсь, что и моя ситуация скоро изменится. – Он пытается вытянуть свои пальцы из моих, но я крепче сжимаю их, когда разочарование в его голосе пронизывает меня насквозь.

– Я… я сделаю это. Если тебе это нужно. Если мы не сможем найти другой способ.

Он не отвечает, но его пальцы расслабляются в моей хватке. Его тепло обволакивает в темноте, и я прижимаюсь к нему, мысленно прокручивая проблему снова и снова, пока сон не настигает меня.

Стук прерывает мой сон, и я, спотыкаясь, иду к двери, еще не до конца проснувшаяся. Исла улыбается мне в лучах утреннего света.

– Боуэн хочет увидеть вас сегодня утром, – весело сообщает она мне. – Разве не самое прекрасное начало дня?