Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не сразу сумела представить, о чем он говорит. Потом до меня дошло: я увидела целую систему с планетами, каждая из которых внутри больше, чем снаружи. И у меня отвисла челюсть.
– Это… впечатляет.
– Это технология, далеко обогнавшая все наши. Один только контроль над измерениями на порядки величины превосходит все, чем располагают расы Множественности.
– Но жертвы?..
– На систему претендуют несколько рас. Мы не можем допустить, чтобы слух об этом открытии вышел за пределы Конгломерата прежде, чем наши люди высадятся и обследуют внутренние пространства.
– И теперь ты собираешься меня убить?
– Да, но сначала…
– Что такое?
Его лоб пошел морщинами.
– Я обнаружил в твоем процессинговом субстрате закрытый тайник с данными. Что в нем содержится?
– Не знаю.
Я честно не имела представления.
– Открой его.
– Открой сам.
– Я могу тебя принудить.
– Принуждай, – я протянула к нему пустые ладони, – у меня нет ключа.
– Но ты должна знать, что в нем.
– Извини, понятия не имею. Если не веришь, можешь обыскать мои мысли.
Мы взглянули друг другу в глаза. Воздух между нами замерцал, как марево над шоссе в пустыне.
– Ты не лжешь, – наконец проговорил он.
– Знаю.
Я отбросила ногой камешек, посмотрела, как он скатился в пустоту под обрывом, и сказала:
– Я в таком же недоумении, как и ты.
– Не важно.
Он серебристой перчаткой отмахнулся от тайны и снова приставил меч к моей груди:
– Что бы там ни хранилось, оно тоже погибнет.
Я хотела шагнуть назад, но ноги не слушались.
Я не владела собой.
– Деактивируй свои заградительные орудия, – приказал Фенрир, и я почувствовала, что повинуюсь.
– Я сказал: деактивируй их.
– Я исполнила…
Пришел мой черед удивляться.
– …во всяком случае, приказ отправила.
– Они еще ведут огонь.
Я почувствовала, как повторяю попытку, и на этот раз уловила разрыв связи между моим сознанием и корабельными системами.
– Я заперта!
Паника в моем голосе была непритворной. Отрезанная от корабля, я становилась не более чем мозгом в пробирке – связанной, бессильной.
Фенрир подступил ближе и взял меня за горло. Я не могла ни сопротивляться, ни хотя бы уклониться. Его металлические пальцы сжались, раздавливая мне гортань. Острие меча проткнуло шинель, и я ощутила, как оно легко рассекает кожу, скребет по ребрам. Боль была сокрушительной.
– Покажи мне!
– Не могу…
Я задыхалась. Из раны хлынула кровь.
– …прошу тебя, я…
Небо сменило цвет.
Грозовые облака над нами вскипели и растворились, как пар из чайника, оставив после себя яркую лазурь, разорванную только слепящим блеском ясного белого солнца. Солнечные лучи коснулись земли, и она вдруг взорвалась неудержимым половодьем жизни. Один за другим, вспышками крошечных взрывов, распускались цветы; из-под сплетения хрупких сухих стеблей вырывались зеленые ростки; взлетали и кружились над головами в восторженном воздушном танце маленькие птицы.
Фенрир выпустил меня и попятился, ошеломленно озираясь:
– Что ты делаешь?
Освободившись от удушающей хватки, я упала на колени, скрючилась, зажимая мучительную боль в груди.
– Я? – я с болью глотала воздух. – Я ничего не делаю.
Он скривил губы, пригрозил мне мечом:
– Тогда что это такое? Что происходит?
Солнце над нами развернулось по вертикальной оси, обратив к нам другую сторону – изваянное из света лицо.
Мое лицо.
Я взглянула в глаза Фенриру и подняла к небу дрожащую руку:
– Спроси лучше ее!
Пройдя за поворот налево, я через несколько минут наткнулась на третий труп. Только этот был не человеческий, и даже не похож. На самом деле я не с первого взгляда разобрала, что это цельный организм, а не случайный набор частей тела, как показалось вначале.
Это существо явно умерло очень-очень давно. У него были четыре многосуставчатые ноги, покрытые каким-то твердым панцирем, и по меньшей мере дюжина ссохшихся щупалец торчали из того места, которое я сочла за шею. Головы я не нашла, но в темных щелях у корней щупалец засохли остатки округлых мясистых органов, – возможно, раньше это были глаза. Рта я тоже не увидела и предположила, что он мог скрываться под животом этого существа. Одно щупальце обвивало крученую многоствольную штуковину – наверняка оружие. В другом существо сжимало вырезанную из камня фигурку, очень напоминавшую его самого. Не знаю, божество или возлюбленного. Однако мне захотелось поднять ее, просто чтобы ощутить тяжесть в ладони.
Стремилось ли это создание к центру лабиринта или просто искало выход?
Я, прижимаясь к стене, протиснулась мимо, наморщив нос от слабого, едва уловимого запаха: пахло кожей и рыбой – мне этот запах напомнил селедочные рольмопсы, которыми меня кормили в детстве бабка с дедом, когда я гостила у них в Осло. В таких суровых и дальних местах особенно странно ощутить вдруг связь с домом на уровне желудка!
Оставив тело позади, я на дрожащих ногах поспешила дальше, к месту, где коридор выпрямлялся и выводил в большое пространство с узлом ржавых труб и трубочек. Из стыков капала вода, шипели струйки пара. Одни трубки были медного цвета и не толще карандашика, другие, из прочной черной керамики, толстые, как туннели метро. Ни пола, ни потолка не было видно. Через путаницу трубопроводов вели металлические мостки. Местами приходилось пригибаться, а то и пробираться по ним ползком.
На дальней стороне узла я наткнулась на дверь. Она, как и дверь в летающий лифт, была сделана из толстого прозрачного стекла. За ней на неопределимое расстояние простиралась темнота. Нижний край двери заклинило в нескольких сантиметрах над полом. Я встала на колени, выдернула с затылка волосок. Он медленно падал, пока не поравнялся с этой щелью, а потом дернулся и отлетел ко мне. То, что порождало ветер, скрывалось по ту сторону преграды, и у меня была надежда, что ток воздуха попадает в эти стерильные туннели из ведущего на поверхность отверстия.
Ухватившись за нижний край, я попробовала вытолкнуть дверь наверх. Не справившись, легла на пол и стала толкать ногами, но, как ни старалась, створка упрямо держалась на месте. Стало ясно: если я хочу попасть на ту сторону, придется лечь и протискиваться в щель.