– О, нет, нет-нет. Ни за что, Уилла!

Подмастерья поспешили откинуть полотно, расчищая проход, прежде чем Уилла успела наступить на паруса, направляясь к Тинни.

– Ни за что на свете! – он покачал головой, загоняя острый конец шила в угол паруса, который держал в руке. Он повернул инструмент, расширяя отверстие, и на его руке заблестело кольцо. Сердолик цвета ржавчины был вставлен в толстый серебряный перстень с печатью Сероса, которая подтверждала наличие лицензии Гильдии Парусных мастеров. Все люди в мастерской работали под его руководством, тратя годы на обучение и надеясь когда-нибудь получить свое собственное кольцо.

– В Серосе вам не найти парусного мастера, который согласится оснастить «Мэриголд», так что нет смысла ходить и спрашивать.

– Зола был здесь? – Уилла положила руку на окно рядом с мастером и прислонилась к стене.

– Он был везде.

Уилла встретилась со мной взглядом за его спиной. Хэмиш и Уэст были правы.

Тинни достал из фартука люверс и вставил его в проделанное отверстие.

– Никто не хочет ссориться с экипажем «Луны», ясно? Зола, может быть, и не такая важная шишка, как раньше, однако он славится своими грязными методами. Я сочувствую тому, что произошло с «Мэриголд», – его взгляд пробежал по лицу Уиллы. – И я сочувствую тому, что произошло с тобой и Уэстом. Я не знаю, что ты сделала, чтобы навлечь на себя гнев такого морского дьявола, как Зола, но я не нуждаюсь к клиентах, из-за которых могу стать ему врагом.

Позади нас молодой подмастерье внимательно слушал наш разговор, судя по тому, как он старательно делал вид, что затягивает готовый шов. Его глаза бегали по очертаниям кошелька под моей курткой.

– У нас никогда не было с тобой разногласий, Тинни, – сказала Уилла. – Мы всегда честно платили тебе.

– Я знаю. Но, как я уже сказал… – он вздохнул. – Вам лучше попытать счастья в Совене. Если Зола не доберется туда первым.

Она пристально посмотрела на него, но он не сдвинулся с места.

– И как мы, по-твоему, доберемся до Совена без парусов?

– Слушай, я даже не должен с тобой разговаривать, – он окинул взглядом мастерскую позади нас. – Пойдут ведь слухи.

– У нас есть деньги. Много, – Уилла понизила голос. – Мы готовы заплатить вдвое больше, чем обычно стоят паруса.

Руки Тинни на мгновение замерли, когда он посмотрел на нее.

– Покажи ему, – сказала она, встретившись со мной взглядом.

Я шагнула за ящики и расстегнула куртку, открывая ее, чтобы показать два полных кошелька.

Уголки рта Тинни дрогнули, и по его лицу пробежала тень сомнения. Он замялся, глядя в окно, явно испытывая искушение, однако еще до того как он открыл рот, я поняла, что он не собирается рисковать своей шеей, сколько бы мы ему монет ни предложили.

– Прости, Уилла, – он отвернулся от нас, загоняя шило в следующий угол.

– Мерзкие предатели, – пробормотала Уилла, направляясь к выходу из мастерской. Подмастерья снова начали убирать полотно с ее пути, но она не замедлила шаг. Ее ботинки стучали по полу, подобно громкому тяжелому сердцебиению.

– В этом городе должен найтись хоть один человек, кто захочет заработать восемьсот медяков, – сказала я, следуя за ней вниз по лестнице.

– Этим человеком был Тинни.

Падж оттолкнулся от стены, когда мы вышли из дверей.

– Быстро вы.

– Он отказался, – простонала Уилла, уперев руки в бедра и оглядывая переполненную улицу.

Остер глубоко затянулся трубкой, выпуская дым через ноздри. Озорная улыбка заиграла на его губах.

Падж внимательно посмотрел на него.

– Даже не думай об этом.

Остер не сказал ни слова, покачиваясь на каблуках.

– Что? – я посмотрела на него.

– Возможно, мы знаем мастера, который нам поможет, – сказал он, избегая взгляда Паджа.

Я перевела взгляд с Паджа на Остера и обратно.

– Кто?

– Мы не пойдем к Лео, – Падж гневно уставился на него.

– Кто такой Лео? – Уилла начинала терять терпение.

– Тот, кого мы давно знаем. Он точно согласится, – ответил Остер.

Но Падж, похоже, не собирался уступать.

– Об этом никто никогда не узнает. В каком-то смысле так будет безопаснее, – Остер пожал плечами.

– Откуда ты знаешь, что никто об этом не узнает? – взгляд Уиллы заметался между ними.

– Потому что этого парусного мастера не должно существовать.

– Тебе не кажется, что ты должен был упомянуть об этом до того, как мы вошли туда и пустили слухи о том, что команда «Мэриголд» ходила к Тинни за парусами? – Уилла повысила голос.

Падж вздохнул.

– Это своего рода последний вариант.

– Похоже, именно он нам и нужен, – сказала я. – Пойдемте.

Мы сидели у окна в тесной чайной и ждали. Северный Фиг был единственным районом города, где булыжники мостовой были сухими, а дети не бегали босиком по улицам. Многие из его жителей были уроженцами Бастиана и базировались на Серосе лишь для того, чтобы представлять свои гильдии или интересы работодателей за пределами Безымянного моря. Они привыкли к иному образу жизни, чем тот, который мы вели в Узком проливе. Здесь не было смрада Сероса, а солнце отражалось от домов с каменными фасадами, отделанных бронзовыми украшениями, которые позеленели с течением лет.

Я никогда не бывала в Северном Фиге, потому что мой отец отказывался отправляться куда-либо западнее Уотерсайда. Когда у него были встречи с городскими чиновниками или мастерами гильдий, он вынуждал их приезжать в центр города, где мог вести переговоры и заключать сделки на своей территории.

Все глаза на улице были устремлены на нас, пока мы шли к чайной, и я задавалась вопросом, когда в последний раз кто-нибудь из этих людей спускался в порт. Кому-то вроде нас были не совсем рады в Северном Фиге, однако в то же время местные не брезговали нашей медью. Мы заплатили чуть больше, чтобы сесть у окна, через которое могли наблюдать за красной дверью на другой стороне улицы.

– Что это, черт возьми, такое? – Остер взял одно из маленьких пирожных на многоярусном блюде, вытянув его перед собой. Слои тонкого, хрупкого теста были покрыты крошащимся порошком цвета крови.

У нашего стола остановилась женщина с серебряной тележкой на колесиках и поставила на стол два расписанных вручную заварочных чайника. Она опустила глаза, как будто нас здесь не было, и я внезапно поняла, что она не хотела смотреть на нас не потому, что ей было противно. Она боялась. И на какую-то мимолетную долю секунды я почувствовала, что мне это нравится.

Я повернула заварник перед собой, изучая замысловатые пурпурные цветы и позолоту, идущую по краям. Одна лишь чашка из такого набора стоила больше, чем весь мой пояс с инструментами.