Палуба подо мной нагрелась от солнца, и когда я посмотрела наверх, внутри у меня все оборвалось. Слезы защипали глаза, когда я увидела герб Золы, вырезанный на богато украшенной деревянной арке.

Мои руки были заведены за спину, запястья связаны вместе за фок-мачтой. Боль в спине выстрелила в плечи и быстро распространилась по всему телу. Я попыталась унять ее, восстанавливая дыхание и лихорадочно осматриваясь в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать, чтобы освободиться.

По мне скользнули тени: команда занималась своей работой, избегая смотреть на меня, пока я оглядывалась в поисках Золы. Однако у руля стоял не он.

Мужчины натягивали шкоты на мачтах, а женщина с коротко стриженными волосами сидела в ворохе сетей на квартердеке.

Позади меня, на гике, я заметила знакомую фигуру. Боль в моем теле была ничем по сравнению с той, которая пронзила мое сердце, когда я узнала этого человека. Я узнала разворот его плеч и уши, торчащие из-под фуражки. Узнала его руки, которые тяжело свисали по бокам, – руки, которые держали меня, когда мы прыгали с тонущего «Жаворонка» в бурлящее море.

Я потрясла головой, моргая, чтобы прояснить зрение. Но когда снова подняла глаза, он повернулся, спрыгивая с пятки паруса, и я увидела профиль его лица со знакомой переносицей и завитком светлых усов.

Чувство, похожее на мороз, сковывающий легкие, поползло вверх к моему горлу, и его имя застыло у меня на губах.

Клов.