Я отвязала кожаные кошельки от пояса и бросила их Лео.

– Там двести. Вы получите еще столько же, когда закончите с парусами, и оставшиеся четыре сотни, когда они будут натянуты.

– Договорились.

Уилла сделала шаг ближе к нему.

– Если мы останемся без парусов, то сам догадайся, что мы с тобой сделаем.

Улыбка Лео слегка дрогнула.

– Я же сказал, что мы договорились.

Падж встал, поставив пустой стакан на место.

– В таком случае, я думаю, мы можем считать, что мы в расчете.

Лео кивнул, открывая дверь.

– Самое время.

Мы гуськом вышли обратно на улицу. Мне было легче идти, поскольку вес монет больше не оттягивал мой пояс. Падж с Уиллой шли впереди, а мы с Остером следовали за ними.

– Какую услугу Падж ему оказал? – спросила я, говоря тихо, чтобы только Остер мог меня слышать.

Он проверил, слушает ли Падж, прежде чем ответил:

– Падж работал на корабле из Бастиана до того, как мы с ним оказались в Узком проливе. Торговый маршрут судна заканчивался в Серосе, и он тайно перевез Лео в трюме, когда ему понадобилось сбежать.

– Исчезнуть из Бастиана?

Остер кивнул.

– Получается, он был парусным мастером в Бастиане.

– Не просто парусным мастером. Он был парусным мастером Голландии.

Я остановилась на полушаге, уставившись на Остера с открытым ртом. Именно с Голландией, по словам Уиллы, у Золы были разногласия. И именно под ее контролем находилась торговля драгоценными камнями.

– Он потерял ее расположение. Ему оставалось либо бесследно исчезнуть из Бастиана, либо встретить свой конец, который Голландия для него подготовила, – сказал Остер. – Он заплатил Паджу шестьдесят медяков, чтобы тот доставил его на корабле до Сероса. Таких денег с ним мы никогда не видели, поэтому он согласился. Однако ни один мореход или торговец не пошел бы к нему за парусами, если бы он открыл мастерскую в Узком проливе, поэтому он открыл ателье.

Так вот что имел в виду Остер, когда сказал, что Лео не должен существовать! Он отыскал нуждающегося в деньгах мальчишку, который спрятал его в трюме корабля, и бежал из Бастиана. И теперь в Серосе он был всего лишь портным.

– Получается, вы с Паджем давно вместе? – сказала я, глядя вперед.

Остер понял, что я имею в виду. Я не просто спрашивала, как долго они знали друг друга. Я спрашивала о том, как долго они любили друг друга.

Кривая улыбка исказила его губы, а его глаза на мгновение встретились с моими, прежде чем он кивнул. Однако затем рука Остера рассеянно потянулась к рукаву рубашки, потянула его вниз, чтобы скрыть татуировку, и по его лицу пробежала тень.

Две переплетенные змеи свернулись вместе, каждая из них пожирала хвост другой. Это была отметка, которая наверняка имела значение, и символизировала она бесконечность. Вечность. Однако, насколько я знала, у Паджа такого же знака не было.

– Команда знает о вас?

– Только они и знают.

И теперь я тоже знала.

– Долго же вам придется хранить эту тайну.

Остер пожал плечами.

– Ты же знаешь, как это бывает. Людям опасно знать о подобных вещах.

Одна мысль сначала обрадовала меня, а затем опечалила. Я подумала, что в этом мире все-таки можно найти любовь, подобную той, что была у Сейнта и Изольды. Даже если влюбленным приходилось скрывать свои чувства, чтобы защитить друг друга. Когда я была одна на Джевале, я много раз думала, что любовь – это не более чем сказка. И что моя мать смогла родить меня только потому, что она была не такой, как все мы. Она обладала мистической, потусторонней силой. Изольда, казалось, была связана с морем так, как никто другой, и мне всегда казалось, что она принадлежала ему, а здесь, наверху, она оказалась каким-то чудом.

И в следующее мгновение я внезапно вспомнила об Уэсте.

Я не разговаривала с ним с тех пор, как пожала ему руку, соглашаясь на его условия. Я получила работу в качестве ныряльщицы «Мэриголд», однако при этом я должна была держаться от Уэста на расстоянии.

Уэст сказал, что Сейнт научил его всему, что он знал. Вот почему он не хотел оставаться ни у кого в долгу и занимался побочной торговлей. Он подделывал бухгалтерские книги и сбрасывал людей в ящиках за борт. Чтобы вести подобную жизнь, в человеке должна жить тьма. Сейнт постоянно твердил мне об этом, но я по-настоящему поняла смысл его слов только после Джевала. Я совершила много плохих поступков, чтобы выжить на острове, но я не могла найти в себе силы, чтобы чувствовать себя хоть за что-то виноватой. Я всего лишь следовала установленному порядку вещей. Может быть, именно это делало меня похожей на отца больше, чем я хотела признавать.

И хотя Уэст раз за разом повторял, что он не собирается делать никому одолжений, что не будет рисковать, он все равно помогал мне и подставлял свою шею. Снова и снова.

Ради меня.

Два дня показались мне двадцатью.

Мы старались не появляться в городе, пили слишком много виски и спали допоздна, чтобы нас не заметили, пока Лео работал круглыми сутками, чтобы закончить паруса для «Мэриголд». Однако я чувствовала, что Зола внимательно наблюдает за нами в порту. Он не был дураком, и от команды «Луны» было не так просто избавиться. Они появлялись в каждой таверне, в которой мы пили, их шаги преследовали нас на мостах и в переулках.

Зола ждал нашего следующего хода.

Но ни он, ни кто-то еще не мог предвидеть, что будет дальше. Через два дня «Мэриголд» должна бросить якорь в Силках Бури, откуда мы поднимем сокровища, которые покроют долг Уэста перед Сейнтом. В таком случае команда могла бы свободно соскрести герб с пола каюты шкипера, и впервые за все время «Мэриголд» была бы никому ничем не обязана.

Уэст отсиживался в своей каюте, отказываясь покидать корабль, пока он залечивал раны, которые нанесла ему команда Золы. Практически каждый сантиметр его тела был поврежден. Синяки уже начали желтеть, отек вдоль швов спал, однако Уэсту требовалось еще несколько недель до полного восстановления.

Лео сидел высоко на мачте, и полосатый шелковый шарф на его шее развевался на ветру. Уилла устроилась рядом с ним, держа свернутый парус в руках. Они работали с того момента, как зашло солнце и опустился туман. Руки Лео двигались по оснастке так быстро, что невозможно даже было понять, что он делает. Когда мы сказали ему, что паруса придется ставить в кромешной темноте, чтобы остаться незамеченными, его, казалось, дополнительные сложности только обрадовали. К тому времени как взойдет солнце, мы должны были выйти из гавани и взять курс на Силки Бури.

Остальные уже собрались в каюте шкипера, когда я переступила порог. Карта, которую дал мне Сейнт, была зажата у меня в руках. Уэст стоял во главе стола, и от моего внимания не ускользнуло то, как он старательно избегал встречаться со мной взглядом.