Все замолчали, опустив взгляды на палубу. Я не знала их прошлого, но догадывалась, что вряд ли кому-то из них пришлось легче, чем мне. Я была не настолько глупа, чтобы жалеть себя. Узкий пролив был лезвием ножа. Здесь нельзя было жить и не порезаться. И у меня не осталось больше сил стыдиться своего происхождения. Те дни давно прошли.

Хэмиш кивнул мне, прежде чем бросить свою монету в шапку, и все взгляды устремились на Уэста. Он стоял молча, пока морские птицы кричали в темноте позади него, и я гадала, не передумает ли он, позволив команде принять решение большинством голосов.

Когда он наконец поднял руку, между его пальцев сверкнула медь. Он бросил монету в шляпу, не говоря ни слова.

Невысказанные слова эхом отозвались в тишине. Он готов был взять меня на работу. Он готов был принять от меня деньги, чтобы спасти «Мэриголд». Но это было все, на что он соглашался.

– Достань виски, Уилла, – Остер сунул шляпу мне в руки, и я заглянула в нее.

Они следовали традиции, которая гласила, что каждый старый член команды должен дать новому медяк в качестве знака доброй воли. Я много раз видела, как экипажи моего отца делали то же самое. Однако за годы, прошедшие с тех пор как я впервые ступила на Джевал, мне никогда ничего не давали просто так. Никогда. Я даже не пыталась сдержать слезы. Они побежали вниз по моему лицу одна за другой, когда я прижала к себе шляпу. Подобно усталой птице, летящей над бескрайним морем, я наконец-то нашла место, где можно было сложить усталые крылья.

Уилла откупорила одну из чернильно-синих бутылок, купленных в таверне, и Падж раздал рюмки, когда она наполнила их до краев. Виски полился на палубу у наших ног. Все вместе мы опрокинули рюмки с виски одним глотком, и команда разразилась радостными возгласами. Я закашлялась от жжения в горле и рассмеялась.

– Сколько? – спросила я, вертя пустую рюмку в руке.

– Сколько чего? – Уилла снова наполнила свою рюмку.

– Сколько монет нам нужно на паруса?

Хэмиш выглядел немного удивленным вопросом, но все равно вытащил записную книжку из внутреннего кармана жилета. Он снял фонарь с мачты и поставил его на палубу между нами, открыв последнюю исписанную страницу, и мы все присели на корточки, склонившись над ней. Наши лица освещал тусклый свет. На пергаменте рукой Хэмиша были нацарапаны строчки, напротив каждой из которых с правой стороны были написаны числа, складывающиеся в общие суммы.

– После оплаты ремонта и возмещения убытков от шторма нам понадобится по меньшей мере восемьсот медяков на паруса.

– Восемьсот? – Падж скептически посмотрел на него.

– Я почти уверен, что именно столько нам придется предложить парусному мастеру. Никто не захочет с нами связываться, опасаясь неприятностей с Золой.

– Он прав, – сказал Уэст.

Виски в моих венах не смог притупить шок от названного числа. Я знала, что паруса стоили дорого, но я не предполагала, что цена будет настолько высокой. Я надеялась, что мой план все еще будет осуществим, даже с такими условиями.

– Ты сможешь достать такие деньги или нет? – свет блеснул в очках Хэмиша, когда он оторвал взгляд от страницы.

– Смогу.

Уилла запихала пробку обратно в бутылку и поставила ее между нами.

– Ты так и не сказала, каким образом это сделаешь.

– Разве важно, как именно?

– Не очень, – она пожала плечами. – Но мне все равно хотелось бы знать.

– Сейнт заплатит за паруса.

Взгляд Уэста метнулся ко мне, и Падж прочистил горло.

– Сейнт.

– Именно.

– И как ты собираешься его уговорить? – Уиллу наш разговор откровенно забавлял.

– У меня есть кое-что, что ему нужно. И чтобы это вернуть, я уверена, он заплатит любые деньги.

Они не спрашивали, что именно это было, но я видела по их лицам, что моя идея заставила их нервничать. Сейнт уже злился на команду из-за Золы. Как только он поймет, что я манипулирую им ради того, чтобы починить «Мэриголд», то, скорее всего, он захочет всем нам поотрубать головы.

– Ты играешь с огнем, Фейбл, – сказала Уилла, но на ее губах заиграла злая усмешка, которая затем блеснула в ее глазах.

Я видела, что Уэст был с ней солидарен, однако веселье исчезло с его лица. Он уставился в свою пустую рюмку, которая мерцала зеленым в свете фонаря. Порез, который тянулся вдоль его лба, был спрятан под волосами, но вся левая сторона его лица все еще была опухшей, а глаз налился кровью.

Команда «Мэриголд» погрязла в неприятностях еще до того, как я ступила на борт, однако я не могла не задаваться вопросом, не стану ли я тем штормом, который, в конце концов, отправит их всех на дно.

Я нарушила данное Сейнту обещание, но по-прежнему жила по его правилам.

Заря начала заниматься над горизонтом, когда я стояла между двумя зданиями, наблюдая за мостом. Если бы я была прав, то сапоги Сейнта с минуты на минуту должны были застучать по деревянным доскам. Он должен был направиться в таверну Гриффа. Когда я была маленькой, если мы не уходили в море, то он пил чай у Гриффа каждое утро до восхода солнца.

Я думала, что, может быть, Сейнт изменился за годы, прошедшие с тех пор, как я видела его в последний раз. Но если он так и остался безжалостным торговцем, который подрубал корни всем тем, кто стремился его перерасти, то он, скорее всего, остался тем же ублюдком, который пил чай у Гриффа перед рассветом.

Отдаленный звук шагов заставил меня взглянуть на единственный мост, который вел из Пинча. Несмотря на то что в это время утра улицы были пусты, Сейнт не любил ходить по грязи.

Черная фигура двигалась на фоне темного неба, и по тому, как пальто развевалось на ветру, я поняла, что это был именно он. Я встала с ящика, на котором сидела, и, ступив на мостовую, пошла следом. Он делал те же повороты, что и всегда, направляясь к Уотерсайду, и я шагала за ним, засунув руки в карманы и наблюдая, как его тень скользит по зданиям, когда он проходил мимо. Это тоже было похоже на Сейнта – он отбрасывал тень на все вокруг себя.

Когда он начал спускаться по лестнице возле гавани, я прижалась к стене ближайшего здания и ждала затаив дыхание. В бледном утреннем свете его пальто сияло, как синие коралловые змеи, которые скользили по восточному рифу Джевала. Сапоги Сейнта ударились о землю, и он начал идти по переулку как раз тогда, когда начали загораться окна домов. Через несколько минут улица будет заполнена портовыми рабочими и пекарями, и шестеренки Сероса снова начнут вращаться.

Я подождала, пока Сейнт скроется за углом, прежде чем последовала за ним, стараясь ступать как можно тише. Вывеска таверны Гриффа покачивалась над переулком; слова, поцарапанные на ней, поблекли под натиском морских ветров. Но я узнала это место. Каменные стены дома были обрамлены огромными деревянными балками, а крыша оказалась настолько покатой, что даже птицы не могли на нее сесть.