в нём откровенную ярость, но этого всё равно оказалось недостаточно, что бы избавиться от массивных цепей, впиваясь Лилит в глотку. Проклятая ведьма специально приберегла эту новость напоследок. Тогда, когда он будет практически в беспамятстве от её чар.

— Ну так что? — опустилась перед ним на колени, имитируя ладонями чаши весов. — Кого же ты выберешь Михаэль? Орин или Аврору? Женщину Люцифера или свою любимую?

* * *

Обращаясь в серые клубы дыма, Орин снова и снова уходила от всех атак Марии, не позволяя блокировать ни одного своего удара.

— Как ты это делаешь? — задыхаясь, взглянула на неё Мария. Согнувшись, упираясь в ноги, она старалась перевести дух, в очередной раз, проиграв этой женщине. — Они делали так же, когда мы были в аббатстве.

— Все демоны это умеют, — хмыкнула Орин, материализуясь. — Вот скажи, а как вода может изменять себя, превращаясь в пар?

— Ну знаешь… От огня и жара.

— То, что ты не понимаешь подобных тонкостей совсем не удивительно. Как ты уже успела узнать, плоть демонов не способна материализоваться в нашем мире. Можно сказать, они очень похожи на туман. Ты можешь прикоснуться к нему? Можешь по нему ударить или за него схватится? Подобное кажется абсолютно невозможным, однако взмахни рукой как можно быстрей, и ты обязательно почувствуешь, как что-то касается твоих пальцев. Тело человека является катализатором. Позволяющим обрести оболочку способную существовать в обход тех самых законов природы. И именно умение получить желаемое, нарушая незыблемые правила мироздания и называется алхимией. Контракты наделяют демонов плотью, однако это совсем не значит, что те лишаются возможности разрывать эти связи и возвращаться в своё изначальное бестелесное состояние. Вот и всё.

— Ты говоришь об этом, как о чём-то ну совсем простом, — обессилено рухнула на землю, раскидывая руки.

— Потому что для нас именно так и есть. Захотел — лишился плоти, захотел и вновь её обрёл. Это всего лишь вопрос желания и только. Думаю, что и Михаэль далеко ни один раз выходил при тебе из своей телесной оболочки.

— Очень редко, — погладила подошедшего к ней волка. — Кажется, он наконец-то меня принял.

— Еще бы он тебя не принял. Мало того, сколько времени ты у меня провела, развела мне тут настоящий зверинец. Волки, вороны, лошади… Интересно, когда ты мне сюда корову притащишь?

— Не знаю, но думаю что уже скоро, — улыбнулась Мария, отворачиваясь от лижущего лицо волка.

Тело ломило от бесконечных побоев и ощущения собственной слабости. Как? Как она, чёрт возьми, сумеет освободить Михаэля, если даже спустя две недели не в состоянии отбить ни единой атаки бессмертного?!

— Рада, что ты и сама это понимаешь, — присела около неё Орин.

— Мысли мои читаешь?! — раздосадовано посмотрела на неё Мария, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.

— Больно много чести. У тебя на лице всё написано, — раздраженно поморщила Орин. — Маленькая, глупая, капризная девчонка! Стоит только чему-то не получиться, и ты тут же начинаешь пускать сопли! Как же меня тошнит от твоей импульсивности! Сначала заставила поверить, что Михаэля можно спасти. Заставила учить тебя, тратя силы, которые теперь придётся восполнять месяцами! А теперь ноешь лишь потому, что всё оказалось сложнее, чем тебе казалось?! На вот! — подняла Ригард, протягивая Марии: — Или борись за то во что веришь или, ради всего святого, избавь меня от твоих проклятых соплей! — раздраженно таранила её взглядом всем своим видом показывая, что в любой момент готова прикончить её самостоятельно! — Прости… — неожиданно извинилась Орин, отодвигаясь. — Не нужно было на тебя давить. Ты и так стараешься, тренируясь едва ли не на износ…

— Не извиняйся, — грустно улыбнулась Мария. — Ведь именно такой жесткой и грубой я тебя и люблю.

— С ума сошла?!

— Знаю, ты меня ненавидишь. Терпеть не можешь. Презираешь. Но я всё равно безумно ценю то, что ты для меня делаешь. Можешь считать меня сумасшедшей, просто порой мне кажется, что со мной именно так и нужно. Ведь только под безжалостными ударами молота простой, бесформенный металл способен обратиться оружие. Ты закаляешь меня. Делаешь сильней. И я безумно это ценю.

— Мария, — смущенно и немного растерянно посмотрела на неё Орин, укладывая на голову теплую руку. — Когда ты только-только тут появилась, я была абсолютно готова тебя убить. И мне было бы абсолютно всё равно, если бы ты умерла сама. Я ненавидела тебя всеми силами души. Возможно, что и сейчас ненавижу. Но даже вопреки этому, ты заставила меня понять одну очень важную вещь. Мне неприятно признавать это, но даже сейчас, признаваться в том чего мне совсем не хочется — меня научила именно ты. Сначала я решила, что твоё признание собственных ошибок — проявление высокомерия. И только спустя время, что это искреннее проявление раскаяния. А это дорогого стоит. Уж мне-то можешь поверить.

Несколько секунд Мария сосредоточенно смотрела на неё, словно пытаясь разгадать безумно сложный ребус:

— Ты что-то видела, верно? И поэтому ведёшь себя так, — на этот раз молчала уже Орин. Растерянно смотря на Марию, она словно выброшенная на берег рыба, беззвучно хлопала губами, не находя в себе силы заговорить. — Ну хватит уже недоговаривать. Я же сказала что приму от тебя любое будущее. Всё равно, каким оно будет для меня.

— К тебе это не относится, — подняла на неё задумчивый взгляд, обессилено выдыхая.

— Но это относится к тебе. Верно? — не выдержала Мария, понимая, что ей практически силком приходится вытягивать из неё каждое слово.

Ничего не ответив, Орин неспешно поднялась, увлекая её за собой в дом:

— Пойдём. Я зарыла кое-что очень важное у себя под настилом, поэтому бери нож и начинай копать.

— Может, объяснишь, что именно там находится?

Выражение желтых глаз сказало само за себя, ясно дав понять, что пока она не выполнит приказ, Орин ей ничего объяснять не станет.

Убрав настил в сторону, Мария достала нож, опускаясь на колени.

Плотная земля напрочь отказывалась поддаваться. Сухая и твёрдая почва куда скорее напоминала камень, чем грунт. Пришлось потратить около получаса, что бы наконец-то добраться до почерневшего деревянного футляра.

Вытащив его, Мария сразу поняла, что практически нетронутая древесина явно хранит в себе по-настоящему драгоценное сокровище. Иначе бы Орин не стала его заговаривать.

— Думаю, он научил тебя читать на греческом, — опустилась около неё Орин, доставая из футляра массивную книгу. — Если попадутся непонятные слова, спрашивай, я объясню.

— Что это?

— Это одна из величайших книг,