Преисполненный важности от значения собственной миссии, шут положил ладонь на стену башни. Он затаился, как кот, поджидающий мышку возле норы. Прислонил ухо к камню и замер. Стрельников хотел пошутить, но Жермен сделал страшные глаза. Подвергать сомнениям компетентность провожатого пока не было оснований. В его бесконечной говорильне сквозила безалаберная несерьезность, но факты говорили сами за себя. Жермен оказался делягой что надо! Серебро брал не зря. Вот он нетерпеливо притопнул ножкой, обутой в красный сапожок с загнутым носком, тихонько выбранился на испанском языке. Перебежал на два метра левее, опять приложил ухо к стене. Даша хотела уже вмешаться, но шут, смешной и торжественный, оторвался от стены. Левое ухо побагровело, но выражение лица было серьезно, даже чуточку сурово.

– Сиятельный Люцифер готов принять кошаров!

– Опять под землю лезть! – воскликнула Даша.

– Этого не потребуется. В прошлый раз мы воспользовались черным ходом. Приглашенных гостей в Башню Смерти пускают по парадной лестнице. Прошу!

Стена дрогнула, камень покрыла сеть мелких трещин, как кракелюр на старинном полотне. Внутри загрохотало, и на ровном месте образовался широкий проем. Осыпалась сухая порода, тотчас превращаясь в невесомый пепел. Миг, и в монолитной стене оказались ворота в человеческий рост. Высокие ступени вели наверх, скрываясь в сумеречном коридоре.

– Донна идет первой! – провозгласил Жермен. Даша замешкалась на входе. Сзади подошел Малышев. – Я буду рядом. До самого конца…

Она глубоко вздохнула:

– С богом!

В центре просторной залы возвышался трон. Верхушку трона украшал череп саблезубого тигра. Длинные клыки покрывал блестящий лак, глаза доисторического хищника горели огнем. Подлокотники были изготовлены из твердых пород красного дерева, подножие являлось искусной имитацией копыт. На троне сидел высокий мужчина. Длинный черный коготь нетерпеливо выстукивал затейливый ритм на подлокотнике, рядом неподвижно замер пес породы бультерьер. Как и хозяин, собака не сводила глаз с полотка.

Потолок венчал хрустальный купол, солнечные лучи преломлялись, окрашивая стены всеми цветами радуги. Под куполом была воспроизведена сцена Древнего мира в миниатюре. Картина запечатлела земной пейзаж эпохи неогенового периода. Видео совершенного качества: порхали птицы, лемур выпучил круглые глаза, уцепившись косматой лапой за лиану. Свирепый рев хищника вынудил его скрыться в просторном дупле дерева. Густая листва задрожала, на поляне появился смилодон – саблезубый тигр, дальний предок современного тигра. Хищник припал брюхом к траве, прыжок, вепрь замешкался чуть дольше положенного срока, и длинные клыки вспороли хребет несчастного животного… Лишенная запаха картина выглядела несовершенно. Будто усеченная кинолента.

Бультерьер жадно сглотнул слюну, видя растекающуюся красную лужицу. Чуть поодаль в почтительном полупоклоне склонился сатирус. Чудовищный гибрид, смесь человека и обезьяны. Длинные руки, поросшие густой шерстью, касались каменного пола. Созерцая кровавую драму, он невольно прикрыл глаза. В зале было очень жарко. Горел огонь в камине, лопалась смола на поленьях, в алых отблесках пламени гладкий череп доминиуса сверкал золотом. Люцифер усмехнулся, обращаясь к псу:

– Древние инстинкты, дружище?

– Конечно, доминиус! Я ведь гладиатор! – Пес горделиво выпятил мощную грудь. Он проговаривал слоги на манер собачьего лая.

– Прошла уйма лет!

– Я помню все!

Люцифер извлек из складок плаща кинжал, провел острием по пальцу. Брызнула кровь на пол.

– Угощайся, дорогой!

Бультерьер подбежал к лужице, жадно слизал липкие капли.

– Ты получил медальон, Рамзее?

– Так точно, доминиус!

Золотой медальон обнимал могучую шею пса.

– Чем же ты недоволен?!

– Памятную вещь смертные бродяги швырнули, будто кость дворняге!

– Гордыня, дружок! – Тонкие губы трояна искривились в язвительной усмешке. – Ты разве не слышал, что гордыня – мать всех грехов?

– Чушь собачья! – негодующе гавкнул пес. – Спросите у сатируса, доминиус!

– А ты доволен своей жизнью, сатирус?

Слуга грустно улыбнулся. Лицо примата отображало мимические гримасы, присущие человеку.

– У меня нет выбора…

– Не лги! Выбор есть всегда!

– Ему страшно! – пролаял Рамзее.

– Ваш пес прав, доминиус! – вздохнул примат. – Мне страшно умирать.

– Ты – странный…

– Я – трус. Мои предки сражались и погибали в бою. Я предпочел рабство и теперь служу вам, доминиус. Служу верой и правдой.

– Ты – странный! – повторил Люцифер. – Не каждый может принять смерть, когда того захочет.

В человеческих глазах сатируса навеки запечатлелось выражение скорби. Встретившись с лютым взором демона, он потупил взор.

– Надеешься прочесть мои мысли? – спросил демон.

– Не ваши, сиятельный доминиус. Я вижу мысли инкуба. Читаю его историю.

– Увлекательная драматургия, не правда ли?

– Очень много жестокости и крови. Чужой боли.

– Слишком много загубленных душ! – заметил Рамзее. – Двенадцать детей малых, двадцать одна женщина. Ваш инкуб, доминиус, перещеголял знаменитого Джека-потрошителя. К тому же англичанин просто убивал жертвы, а наш молодец предпочитал терзать несчастных перед смертью. Особливо доставалось женщинам!

– Верное досье! – кивнул Люцифер. – Я посетил героя ночью, накануне казни. Меня привлекли его сила и цинизм. Завтра на эшафот, а он спит сладким сном! Пора менять инкуба, как считаешь, Рамзее?

– Не могу знать! Мне нравится Янош!

– Так что насчет смерти, сатирус?

– Я страшусь боли, доминиус! – вздохнул слуга.

– Можешь воспользоваться ядом.

– Та боль другая, доминиус…

– Вот ты о чем! – протянул Люцифер. – Говори, что тебя не устраивает!

– Мне не нравятся окружающие люди, доминиус. Мне не нравится Гадес. Я плохо чувствую себя среди мертвых. На моей родине сейчас в разгаре сбор весеннего урожая, женщины поют, время зачатия… – Он смахнул слезу.

– Они называют это ностальгией! – прогавкал пес.

Он задрал голову, наблюдая сцену в джунглях. Гиены пытались атаковать смилодона, хищник защищал добычу. Он ранил одного падальщика, оставшиеся двое кружили, пытаясь зайти с тыла…

– Озалии больше не существует, забыл?

– Вы поменяли ее историю. Пламя сожгло планету дотла. Озалия сохранилась в моих воспоминаниях.

– Опять ложь! Вы сами сожгли Озалию! Раньше самцы сражались на кулаках за своих самок. Трогательно и благородно. Получив эффективное оружие, вы немедленно пустили его в дело. Смышленый народ! – воскликнул демон, обращаясь к Рамзесу. – Используя дар чтения мыслей, они усовершенствовали бластеры за смешные полсотни лет. Пустяковый срок, если учесть, что продолжительность жизни особей около пятисот. Вы палили многострадальную планету, пока от нее не остался обугленный шарик! Разве я не прав?