бы выбрала для себя иную судьбу, но этому не суждено было сбыться. Человек, который украл ее сердце, отказался от него и вернул обратно, разбитое на кусочки, все в синяках и царапинах.

На мгновение она задумалась, почему ноги привели ее именно сюда, на бобровую плотину, где она поняла, что окончательно влюбилась в Рекса. С тем же успехом она могла прогуляться вдоль фермы, хоть и с гораздо большей одышкой. Но почему она пришла именно в это место, чтобы успокоиться и сосредоточиться?

Вскоре она поняла, что ей просто нужно было попрощаться. Не только со своей беззаботной жизнью владелицы цветочного магазина, но и с фермой, на которой она выросла; пейзажем, который радовал ее все эти годы; с семьей, которая позволяла ей мечтать и пробовать новое, чтобы она наконец стала тем, кем является сейчас; с друзьями, с которыми она делилась бутербродами в школе и рассказами о первой любви.

Но более всего с мужчиной, которого она все еще любила, несмотря на то что он бесследно исчез из ее жизни и позволил столь прекрасным отношениям завянуть и умереть, оставив в ее сердце лишь болезненные воспоминания, которые скорее всего никогда не уйдут.

Рекс. Его имя на ее губах вдруг прозвучало как-то странно, как экзотическая еда, которую ты никогда раньше не пробовал.

Она закрыла глаза, ощущая его руки на своей талии, его запах, вкус, теплые губы на ее губах.

Открыв их снова, она прошептала ему слова прощания, но его лицо навсегда запечаталось в глубине ее сердца.

Глава 46

Она плакала? Рекс продолжал обдумывать слова Соула снова и снова. С чего бы ей плакать, да еще и каждую ночь? Он представил, как она собирает вещи для отъезда в Лондон. Может, стоит завернуть в цветочный магазин и…

Нет, лучше не надо. Только будет мучить себя же. Он как ребенок, каждый раз срывающий корочку у только что зажившей раны, но не находящий сил остановиться.

Но ведь Соул сказал, что она плакала. Нужно знать почему.

Рексу показалось, что брат Лиэнн хотел ему что-то сказать, но не смог. Но вот что? Этот вопрос волновал его всю ночь. Он спал очень беспокойно, ворочаясь и тем самым раздражая Нэлл, которая хотела тишины. В конце концов он оделся и вывел ее на прогулку, пройдя и мимо цветочного магазина, чтобы почувствовать себя ближе к Лиэнн.

Но это не сработало.

Чувствуя себя ужасно одиноко и подавленно, он повел Нэлл к реке, вспоминая, по какой причине он последний раз гулял ночью, и жалея, что не может повернуть время вспять.

Теперь уже слишком поздно.

Но почему же она плакала?

Он задавал себе этот вопрос снова и снова и все еще не пришел к какому-либо разумному ответу, когда заскочил в чайную «У Пегги» на завтрак. Дома у него были хлеб и хлопья, но мысль о том, чтобы есть в одиночестве, приводила его в ужас. Поэтому он пристегнул Нэлл на поводок и теперь сидел в кафе. По крайней мере, там были другие люди, Бетти и Стиви, которые, хотя и не могли поболтать с ним ввиду большой занятости, все же находились рядом.

Он сел за уже полюбившийся столик и уставился на доску объявлений. Сегодня там не было объявления о продаже щенков бордер-колли. В каком-то смысле он даже жалел, что тогда обратил на него внимание, хотя, если бы не это, Нэлл не лежала бы сейчас у его ног, выпрашивая кусочек круассана.

Он также никогда бы не познакомился с Лиэнн, о чем было невыносимо даже думать. Лучше потерять любимых, чем вовсе в жизни не любить. Кто это сказал? Он тщетно пытался вспомнить, но зато хотя бы на некоторое время отвлекся от мыслей о Лиэнн и как она сидела напротив него в этой самой чайной.

– Стиви? – позвал он. – Ты не помнишь, кто сказал «лучше потерять любимых, чем вовсе в жизни не любить»?

Стиви подошла к его столику, вытирая руки о салфетку.

– Не знаю. Может, Шекспир? Он у нас отвечает за все цитаты.

– Это сказал лорд Альфред Теннисон, – вмешалась Бетти.

– Правда? Я всегда думала, что это Шекспир, – сказала Стиви.

– Все так думают. Но это из стихотворения Теннисона «In Memoriam». – Бетти облокотилась на стул и начала декламировать: – «Всегда мне в твердой вере быть, подчас в скорбях неодолимых, что лучше потерять любимых, чем вовсе в жизни не любить»[1].

– Не ожидала от тебя, – бросила Стиви, поворачиваясь к клиенту, чтобы принять заказ.

– Когда я училась в школе, там преподавали нужные вещи, – ответила Бетти, – таблицу умножения и поэзию. Я не думала, что это когда-нибудь пригодится. Еще раз доказывает, что человек может ошибаться.

Женщина положила обе руки на стол, наклонилась вперед и посмотрела Рексу прямо в глаза.

– Вот ты, ты был в чем-то не прав?

– Эм… много в чем, – опешил Рекс.

– Это уж точно.

– Что, простите?

– Я говорю про Лиэнн Грин.

– А что с ней?

– Ты знаешь, что я имею в виду, – бросила она на него неодобрительный взгляд.

– Не понимаю, о чем вы.

– Я не знаю, что именно между вами произошло, но что-то определенно случилось и не принесло ничего хорошего. На ней лица нет уже неделю, а ты тут сидишь и цитируешь мне Теннисона. Расскажешь, в чем дело, или мне придется вытягивать это из тебя клещами?

Не сдержавшись, Рекс расхохотался, сам того не ожидая. Это был первый раз, когда ему искренне захотелось смеяться, после всего случившегося с Джулс.

– И как вы собираетесь это делать? Бить меня? Пытать? Откажетесь продавать мне круассаны?

– Нет. Я пойду и узнаю все у Лиэнн.

– Сомневаюсь, что она что-то расскажет.

– Ну кто-то из вас точно сдастся, – мрачно заявила Бетти в полной решимости.

– Боже, это хуже испанской инквизиции, – пробормотал Рекс.

– Я уже достаточно прожила и многое повидала, так что выкладывай, меня уже ничем не удивишь.

Женщина одарила его морщинистой улыбкой. Она должна была выглядеть мило и обнадеживающе, но скорее напомнила Рексу Злую королеву из «Белоснежки», когда та была переодета старухой и пыталась убедить девушку съесть яблоко.

– Ну уж нет, – сказал он.

Ему действительно не хотелось вываливать свои проблемы на восьмидесятилетнюю назойливую старушку, стоящую посреди чайной.

Бетти прижала руку ко рту в полном шоке.

– Все настолько плохо, да? Ты с кем-то переспал и чувствуешь себя виноватым, поэтому не можешь посмотреть ей в глаза? Тебе должно быть стыдно. Стой, все же сходится! Вот почему ты расстался с