– Да.

– А он? – спросил брат, подумав.

Она покачала головой, не решаясь сказать это вслух.

– Вот черт, – вздохнул Соул. – А он знает о твоих чувствах?

– Нет.

– А, ну понятно. Может быть, ты просто расскажешь ему и…

– Как будто это так легко! – вспылила Лиэнн. – Что я должна сказать? «Эй, Рекс, мы сходили на парочку свиданий и поцеловались, но мне уже кажется, что я тебя люблю. Что скажешь?»

– Ну не настолько прямо, – начал Соул, а затем опомнился: – На парочку свиданий? Когда? И целовались?

– От тебя помощи никакой.

– Извини, у меня не так много опыта в подобных вещах, – сказал он, но остановился, заметив приподнятую бровь Лиэнн. – В поцелуях – да, а вот в серьезных отношениях я промах.

– Считай, что ты везунчик. Это полный кошмар.

Соул вновь обнял ее, и она прижалась к его груди, чувствуя влагу на футболке, о которую она вытирала слезы несколько минут назад. Он был действительно хорошим братом. Но ему об этом лучше не знать.

– Значит, ты грустишь только из-за всей этой… штуки… с Рексом? – спросил Соул.

– Видишь, ты даже не можешь произнести слово «любовь», – поддразнила она. – Неудивительно, что девушки не задерживаются рядом с тобой. Ты бежишь от чувств и обязательств как от огня.

– Я просто еще не встретил подходящего человека, – сухо ответил он.

– Однажды это обязательно произойдет, – подбодрила его Лиэнн.

– И в твоей жизни тоже, – успокаивал ее Соул.

– Я надеялась, что это уже произошло, – с грустью в голосе сказала девушка.

Глава 41

В городе стояла жара, практически двадцать пять градусов, но температура на вершине горы над Гленшоной едва достигала двузначной цифры, учитывая ветер, неумолимо дующий с запада. Скоро будет настоящий шторм, подумал Рекс, наблюдая, как Нэлл скачет в зарослях вереска и черники.

Он наклонился. Плоды только начинали формироваться и выглядели как маленькие твердые узелки. Понадобится еще несколько недель, прежде чем их можно начать собирать. Раньше он обожал ползать по отвесным склонам горы со стратегическим запасом сэндвичей с джемом в одном кармане и бутылкой сока из черной смородины в другом с одной только целью – до краев заполнить свой контейнер дикой черникой.

Обычно случалось так, что он съедал намного больше, чем клал в контейнер, поэтому домой приходил с черно-фиолетовыми губами и языком. По дороге он непременно останавливался рядом с гнездом жаворонка, или журчащим источником, или чем-то не менее увлекательным, поэтому обещанный пирог с черникой и яблоками, который собиралась приготовить мама, когда он вернется домой, не был частым гостем на их столе.

Рекс выпрямился. Горбатые хребты гор исчезали в тумане, чем дальше, тем цвета становились более приглушенными. На некоторых вершинах до сих пор можно было разглядеть небольшие участки снега. Воздух был свеж и наполнен до боли знакомыми запахами: утесника, травы, вереска и совсем чуть-чуть оленя. Но больше всего в этом всем Рекса привлекала тишина. Здесь ничего не тревожило разум, кроме ветра, шелестящего между растениями, криков птиц, собственного дыхания и тяжело дышащей Нэлл.

Он долго задумчиво смотрел в даль. Чувство вины тянуло его вниз подлыми, безжалостными пальцами. Джулс была там, внизу, на больничной койке в Глазго, куда ее вчера перевели. Ее родители проехали всю дорогу за машиной «Скорой помощи» на своей «Шкоде», что в глазах Рекса выглядело как страшное предзнаменование похоронной процессии.

Он невольно содрогнулся от этого образа в голове. Дин сообщил ему, что доктора продолжают бороться, но уже начали готовить семью к самому худшему исходу. Он тоже поехал в Глазго, как и новорожденный ребенок. Все они хранили надежду, что именно присутствие маленького Лайалла, выписанного из интенсивной терапии, поможет Джулс выйти из комы. Сердце Рекса болело за каждого из них.

Он нашел каменный выступ, на который можно было облокотиться, и вытащил из рюкзака флягу, игнорируя лежащие там бутерброды.

Нэлл же не оставила их без внимания. Она знала, что обычно Рекс всегда делился и с ней, поэтому осторожно ткнулась носом в его руку, давая понять, что если он не голоден, то она определенно хотела есть.

Потрепав ее за ушком и выпив свой кофе, он попытался взять эмоции под контроль.

Но уже совсем скоро потерпел неудачу, так как предательские слезы начали стекать по замерзшим щекам. Если и плакать, то лучше делать это на вершине горы, где никто, кроме его собаки и нескольких птиц, не увидит этого. Он старался быть сильным и не падать духом – уж от этого никому бы не было пользы, верно? – но не мог противостоять захлестнувшему его ощущению горя и скорби.

Окончательно сдавшись, он обхватил голову руками и зарыдал.

Он плакал за всех – за Джулс, Лайалла, который мог остаться без матери, родителей Джулс, Дина, его собственных родителей, которые надеялись стать бабушкой и дедушкой и быть опорой ребенку. Он также оплакивал и собственные несбывшиеся и потерянные теперь навсегда мечты. Да, это было эгоистично, но он ничего не мог с собой поделать.

Образ Лиэнн, с ее кремовой кожей и улыбающимися карими глазами, заполонил его разум. Он представлял ее в своих объятиях и будто бы наяву мог чувствовать ее цветочный запах. В тот самый момент он готов был прямо сейчас позвонить ей и признаться в своих чувствах, не задумываясь о последствиях.

Слава богу, он этого не сделал.

Чувствуя себя полностью выжатым и опустошенным, хотя и более спокойным и сосредоточенным, Рекс скормил все бутерброды обрадовавшейся Нэлл и продолжил прогулку. Если он проголодается, то можно заехать в магазин по дороге в больницу. Он планировал навестить ребенка и Джулс. Ему не терпелось обнять и подержать на руках маленького мальчика, и это желание невозможно было игнорировать.

Может быть, это и есть магия отцовства? Всепоглощающее желание каждую секунду находиться рядом со своим ребенком. Он печально улыбнулся. Да, ему хотелось подержать его на руках, но в то же время мысль о том, чтобы сделать это, его очень пугала. Что, если он уронит его? Или неправильно повернет маленькую ножку? Оказалось, что всего пару недель назад его жизнь была так проста и понятна. Теперь же перспектива стать родителем, а возможно, и отцом-одиночкой, превратила его в один большой клубок нервов и неопределенности.

Одна из них была связана с работой. По плану ему нужно было вернуться в Танглвуд завтра. К счастью, все эти дни у него были свободны, но откладывать отъезд еще дольше он не мог. Ему хотелось бы остаться в Гленшоне и дождаться результатов