– Риммы там нет! – воскликнула она. – Мневообще никто дверь не открыл.

– Здесь она тоже больше не живет, – попыталасьвразумить девчонку Валя, – съехала давно.

– Но в Куркине нет никого.

– На работе она, наверное.

– Нет! Должна дома сидеть, – топнула ногой гостья.

Валя начала сердиться.

– Ко мне-то какие претензии? Я за соседок не ответчица.

– Врете небось! Покрываете Римку! – вдруг зарыдаладевушка. – Так и передайте ей, я все знаю! Пусть перестанет!

Валя попыталась вытолкнуть истеричку из прихожей, но нетут-то было. У невысокой хрупкой девушки оказались железные мускулы, онавцепилась ледяными пальцами в плечи Валентины и занудела:

– Передайте ей записку!

– Но Римма тут больше не живет!

– Передайте!

– Я ее не увижу.

– А-а-а… брешете!

На этой стадии разговора до Алеутовой дошло: к ней заглянуласумасшедшая. От такой можно избавиться, только выполнив ее просьбу.

– Хорошо, – сдалась Валентина, – пиши.

Девица вырвала из записной книжки листок, поводила по немушариковой ручкой и протянула Алеутовой.

– Вот, отдайте Римме.

– Ладно.

– Не забудьте.

– Ни в коем случае, – продолжала подыгрыватьпсихопатке Валентина, – как увижу, так сразу.

– Завтра!

– Именно так, – бубнила Валя, надеясь, чтопомешанная уйдет.

– Скажите, Ира Кисова приходила.

– Да.

– Она все знает.

– Хорошо, – машинально отвечала Валя, раздумываямеж тем, каким образом добраться до телефона и кого лучше звать в создавшейсяситуации: медицину или милицию?

– Скажите, она все знает, – твердила Ира, –про квартиру и махинации. Вот! Если они не прекратят, плохо ей будет! УбьюРимму, сама! Такой жить незачем! Ясно?

– Ясно, – испугалась Валя.

Похоже, Ирина не настолько безобидна, она агрессивна и не всостоянии держать себя в руках. Вон какая бледная, губы трясутся!

И тут Валя, набрав в грудь побольше воздуха, рявкнула:

– Топай отсюда!

С этими словами она что есть силы толкнула Иру, тапошатнулась, сделала пару шагов назад и очутилась на лестничной клетке.Алеутова мгновенно захлопнула дверь и прижалась к косяку. Ноги у нее тряслись,спина похолодела. С той стороны послышался стук и вопли.

– А-а, покрываешь ее! Квартира! Деньги!

– Убирайся, пока ментов не вызвала, – заоралаВаля, теперь, защищенная дверью, она перестала бояться.

Вопль стих. Валя осторожно посмотрела в глазок. Перед лифтомбыло пусто.

– Во как, – качала она сейчас головой, – Риммамошенницей стала. Ясное дело, обманула эту Иру придурочную, то ли квартиру унее отобрала, то ли деньги.

Я, пытаясь разобраться в ситуации, снова спросил:

– С чего вам в голову пришла идея о махинациях сжилплощадью?

Валя подбоченилась:

– Так не дура же я, газеты читаю, а в них через раз протакое пишут! Вот Римка чем занимается! С какой бы стати этой Ире про квартиру иденьги кричать? Все ясно как на ладони! Небось поэтому девка и спятила,лишилась накопленного и помутилась рассудком.

– Не сохранилась у вас случайно записка Ирины? –осторожно осведомился я, великолепно осознавая эфемерность собственной надежды.

– В ящике валяется, – неожиданно ответилаВаля, – хотите глянуть?

– Сделайте одолжение, – кивнул я, – будуочень вам признателен.

В машине я развернул листочек и прочитал написанныеаккуратным «учительским» почерком слова: «Римма! Я все знаю! Немедленнопрекрати давать улучшители! Убью тебя! Сама! Ни в какую милицию не пойду! Ятебя зарежу! Немедленно мне позвони! Ира». Чуть ниже подписи стоял номертелефона.

Я аккуратно сложил бумажку и сунул ее в барсетку. Может,добрая, но недалекая Валентина права? Вдруг Римму убили из-за махинаций сквартирами?

Я очень хорошо помню, какие ужасы печатали газеты, когда вРоссии начал образовываться рынок риелторских услуг. Людей запугали настолько,что бизнес чуть было не увял на корню. Москвичи рассказывали друг другустрашные истории об одиноких людях, продавших от бедности свои квартиры иисчезнувших из жизни навсегда, о бедолагах, которые купили новые хоромы, ачерез год после вселения обнаружили, что у квартир есть еще один хозяин: зэк назоне, сиротка в интернате или дышащая на ладан бабушка с армией половозрелыхвнуков-наследников. Но многие мои приятели меняли свои жилища, и никто из нихне попался в лапы мошенников, не все риелторы жулики, большинство работаетчестно, но газеты любят писать не о них, а о паршивых овцах в стаде.

Мне надо поговорить с Ирой, но сегодня беседа не состоится,потому что уже поздно и пора домой. Что, интересно, поделывают Николетта иМэри? Надеюсь, они не придумали новой забавы в торговом зале супермаркета!

Словно подслушав эти мысли, зазвонил мобильный. Я взялтелефон.

– Вава! Ты забыл?

– Нет! А что?

– Забыл!

– О чем речь?

– Безобразие!

– Я великолепно все помню.

– Да? Тогда мы спускаемся.

– Куда?

– К подъезду.

Я закашлялся:

– Прости, Николетта…

– Ага, забыл!

– Я не успел еще подъехать, попал в пробку, – неморгнув глазом соврал я, пытаясь сообразить, в какую степь обещал отвезтимаменьку. Сообщить ей, что забыл, нельзя, при каждом удобном и неудобном случаеНиколетта будет потом возмущенно восклицать: «А помнишь, в таком-то годунарушил мои планы, проявил редкостное невнимание вкупе с удивительнымбезразличием».

Нет, нужно твердо стоять на своем: помню все, виноватапробка.

У родного подъезда я оказался быстро, вопреки моимзаверениям на дорогах по непонятной причине было мало машин.