научились друг друга понимать, и то радость. Сначала-то у них с этим настоящая беда была. Чернюк ему что-то рычит, Кабаз в ответ рожи корчит и машет руками. Слава Яраду, Кабан быстро смекнул, что демон лучше его знает, куда им идти и что делать. Раз сунулся в эту историю, придется довериться оскопленному нелюдю. И он доверился.

В тот, невероятно далекий день их знакомства – а прошло по ощущениям Кабаза уже больше месяца – чернюк первым делом принялся рыскать по лесу в поисках, как потом выяснилось, одной дюже-вонючей травки. Если такой побольше нарвать и побросать в воду, вся живность в реке разбегается в разные стороны. Так они и переправились на тот берег. Вплавь. Потом еще трижды тем же способом перебирались через небольшие речушки. Спасибо богам, других препятствий на их пути не встречалось. Только бесконечный, пропитанный влагой лес, и нынешняя каменистая пустошь, куда они вышли на днях.

Хотя природные преграды, как и всяческое зубастое зверье, коим кишила округа, Кабаза волновали мало. Больше страшила погоня. Но нет – даже признаков таковой им ни разу не встретилось. Ни рычания гигантов вдали, ни тяжелой поступи рогачей за спиной, ни шипения длиннохвостов. Чернюки как будто забросили ловлю своего «подрезанного» собрата, который, наверное, еще тех дел натворил, раз его тогда гнали аж трое охотников. Если бы не спешка Гвара, мчавшегося по лесу первые дни почти без остановок, Кабан бы так и решил – отвязались. Ан нет – чуть ли не до самых каменистых холмов преследовали. О том, когда они более менее «разговорились», ему и поведал нелюдь.

– Я слыжшать их тхам, – ткнул когтистым пальцем Гвар в сторону леса. – Жздессь нхе слыжшать.

При этом он так постучал себя по макушке, что Кабаз сразу понял – нелюдь имеет ввиду не обычный слух, а их зарбагову способность слышать соплеменников на расстоянии. Позднее Гвар даже кое-как сумел объяснить причину своих увечий. Оказывается, ему все равно, что отрезали язык – теперь, ни с другими чернюками говорить мысленно, ни зверью, что-либо приказывать он уже никогда не сможет. Хорошо, хоть обычного голоса не лишили. И ног, которые несли его по местным лесам – только и успевай за этим неутомимым чудовищем. Спроси его кто, Кабан бы никогда не ответил, сколько они миль осилили. Много. Долину насквозь туда и сюда пробежать получилось бы точно.

Вот только, куда они идут? Почему? Кабаз так и не знал. Пытался спрашивать у Гвара, но тот лишь рычал: – «Хоррожшо. Фрраг нхет.». Нелюдю выговаривать человеческие слова тяжело, а понять его еще тяжелее. Правда, с памятью у чернюка не в пример было лучше Кабазова. Поначалу охотник пытался и сам учить язык демонов, но потом сдался. И дело даже не в том, что рот отказывался правильно произносить услышанное – звуки там сплошь рычащие, да шипящие. Просто в голове оно откладываться не желало, как Кабан ни старался. С Гваром же дело другое – у того в черной башке, словно липкая смола. Один раз услышал, понял, что означает, и все – уже ветром не выдуешь.

Беда только, что некоторые слова ему сильно не нравились – произносить сложно. Кабаза, к примеру, по имени он величать отказался. Как прорычал свое Дрружг в первый раз, так и «дрружгает» постоянно. Ему результат важен. Откликается на прозвище этот Мхарса – и ладно. Чернюк в основном пока только простыми командами изъяснялся: «На», «Ждай», «Ижди», «Ежшь», «Мхожжно», «Нхельжзя». Но умения его росли с каждым днем. Благо обучению они уделяли время на каждом привале.

Тем не менее и Кабаз кое-что на ус намотать сумел. То же «Мхарса» заставил Гвара ему объяснить – что оно означает. Справился тот с задачей легко – поднял светлый камушек и прорычал: – Мхарр. – Потом поскреб когтем свою черную шкуру и добавил: – Сса. – Получилось, людей демоны кликали, ни то белокожими, ни то светлокожими. Не на твердость же камня чернюк намекал, явно на цвет указывал.

То, что в Бездне про людей любой беглый чернюк знает Кабаза не удивляло. Сюда же после смерти испокон веков души злодеев уносятся – еще предстояло выяснить, где их тут держат? Но вот реакция Гвара на имя Зарбаг настораживала. Равнодушие и непонимание – как будто и не слышал ни разу. Наверное темного бога у них по-другому зовут. Охотник с нетерпением ждал того дня, когда нелюдь выучит нужное число слов, чтобы можно было его нормально расспросить: и про Бездну, и про её хозяина, и про самого Гвара – чего он такого там натворил, что теперь с врагом племени своего – человеком по лесам бегает?

И, кажется, день тот пришел. Ночь, вернее.

– Мне можно? – медленно проговаривая слова, указал парень на брошенную на землю добытую ящерицу. Он уже сталкивался с неприятием его живота некоторой местной еды, что Гвар трескал за обе щеки. Как-то раз он с подачи нелюдя отведал каких-то зелено-коричневых яблок, после которых его двое суток рвало. Потом еще было солоноватое мясо пятнистой змеи, свалившее его с ног. Демон нес его тогда целый день. Перекинул через плечо, словно добытого зверя – и знай себе топает. Сильный гад, с человеком и сравнивать нечего.

– Мхожжно, – качнул головой из стороны в сторону Гвар, что у них заменяло кивок. – Фкуссно. Ежшь.

Нелюдь уже успел когтем вскрыть ящерице брюхо и теперь увлеченно ковырялся в потрохах, выискивая самые лакомые на его взгляд части внутренностей. Кабаз вздохнул, вынул нож и, присев рядом с добычей демона на корточки, принялся сдирать шкуру с тушки. Закончив, вырезал со спины несколько кусков мяса и опасливо откусил от первого самую чуточку. Ничего вроде – есть можно. Охотник быстро умял все, что было. Потом нарезал еще. Запил свежей водой, что только утром набрал в бурдюк из встреченного ручья. В конце не удержался и слопал одну из маленьких дынек, припасенных еще со времен их лесного пути.

– Говорить хочу, – насытившись, сообщил он чернюку.

– Учщить слофа? – оживился продолжающий обгрызать косточки демон. Обучением языку он был готов заниматься в любое время.

– Нет, – покачал головой Кабан. – Спрашивать и отвечать. Знаешь, зачем я пришел к вам?

– Фойна, – не задумываясь, прошипел Гвар.

– Да, война, – подтвердил Кабаз. – Твои родичи пришли в мой дом и начали войну.

– Джаррхи любить фойна, – оскалился демон. – Мы фссегда фойна.

– А мы нет. Ярад любит жизнь, и люди любят жизнь. Зарбаг любит смерть, и Джархи любят смерть.

– Нхет. Джаррхи нхе любить ссмеррть. Джаррхи любить фойна. Фойна – это джизнь. Без