типа, одежды и обуви, состав пищи, выработку трудовых процессов, привычек, личную и общественную санитарию и гигиену, на особенности духовной культуры, способы лечения и предупреждения заболеваний.

Места первоначальных поселений приурочивались к водным путям. Они воздвигались у берегов рек, озер, в приморской полосе, на островах. Количество дворов вначале было незначительным. В условиях постепенного роста населения жилища располагались вдоль водоемов узкой лентой. Примером этого могут служить Холмогоры, Архангельск и другие города.

К настоящему времени деревянных сооружений на Севере почти не осталось. О них лишь отчасти можно судить по археологическим находкам в Ладоге. Новгороде, Пскове. Строительные традиции этих городов усиленно переносились на Север.

Жилище

С течением времени жилище претерпевало весьма существенную эволюцию. Первоначальным архитектурным типом его был «ослон» (шалаш), «чум», устраивавшийся в лесах из жердей, крытых берестой, ветками, хвоей, валежником, мхом, дерном. Землянки были неудобны из-за постоянной «мокроты» (сырости), в особенности в таежно-тундровой полосе. Протопоп Аввакум, находившийся в тюремном подземелье города Пустозерска (XVII в.), жаловался, что сто обуевает грязь и вода, которая доходила до колен заключенного, и у него от этого появился «мыт» (понос).

Переход к оседлому образу жизни позволил воздвигать прочные и долговременные жилища. В XV–XVII вв. наиболее распространенным его типом была надземная деревянная изба.

О характере строительного материала можно судить по фольклору, житиям, таможенным книгам. В Белозерском крае, на Ветлуге для изб употреблялся дуб (XVI в.). В других районах изба строилась из сосны, ели или березы, считавшихся также очень прочным материалом. Сохранилось и до сего времени много народных поговорок, подчеркивающих всестороннюю пользу сосновых и особенно еловых деревьев: «Толкуй про сосновый, а еловый крепче», «Изба елова – и сердце здорово» (В. Даль).

Типовая архитектура северных деревянных жилищ Белозерского края XVI–XVII вв., описанная Н. К. Никольским, может быть без особой погрешности принята и для других местностей Севера: «Сооружение это из соснового леса, четырехстенное, несколько продолговатое, рубилось в замок из бревен, обтесанных топором без помощи пилы как снаружи, так и изнутри помещения… Покрытие из досок, скрепленных гвоздями со «скалою» (решетником из бересты. – Н.Б.) – на два ската. Небольшая низкая дверь с окном в виде малого отверстия ведет в помещение, имеющее в длину 3 аршина 14 вершков (2,78 м. – Н.Б.), а в ширину 3 аршина 4 вершка (2,34 м – Н.Б.) и в высоту до кровли 4 аршина (2,88 м. – Н.Б.). В южной стене прорублено небольшое «оконьце», закрывавшееся извнутри деревянной задвижкой. Потолка помещение не имело».

Пол в избе настилался из тесаных горбылей.

Стены домов, как правило, конопатились, «мшились». Это делалось для теплоты и сухости. Отступление от этого правила северянам казалось необычным, и поэтому жителей Сибири они в шутку называли «Сибирь немшеная»: сибиряки времен Ермака и позднее изб не мшили.

Пакли в XVI столетии на Севере еще было мало. Для конопачения употреблялся мох («хвощеватка»). Его было очень много, как и теперь, в болотах. О торговле «хвощеваткой» имеются указания по Белозерску еще от 15 июня 1535 г. В старину сырой мох накручивали на еловые шесты длиной в два аршина (1,44 л – Н.Б.), и только в таком виде, высушенный на солнце или в печи, он считался пригодным в дело. Продавали мох на базарах не возами, а «елками». Чтобы венцы срубов от морозов не расходились, их прочно крепили металлическими («конопатными») скобами, которые на Север завозились из центра России.

В XVI в. в Холмогорах, Устюге Великом, на Вологде были известны дома для жилья из кирпича, побеленные снутри и снаружи, чему дивились иностранные путешественники и ставили этот русский обычай в пример жителям своих стран.

Цена избы четырех- и пятистенной по г. Тотьме в середине XVII столетия, часто с баней и всем дворовым «нарядом» (домашней утварью), не превышала 1 р. 20 к. – 2 р. 30 к., т. е. стоимости 1–2 коров, 10–20 пудов соли[373].

Освещение естественное осуществлялось «оконьцами», «окнами», «скважней». В большинстве случаев одиночное, оно размещалось почти под крышей, снабжалось деревянной задвижкой (отсюда «оконьце волоковое»). С прогрессом строительной техники оконная доска стала уступать место материалам, пропускающим свет. На первых порах это были тонкие пластинки льда, животные перепонки (брюшина телят, баранов), «пузыри рыб и морских зверей» («кутыри»), промасленная холстина, сукно, особым образом выделанное («абинное»).

Однако брюшину использовали неохотно: «Где оконцы брюшинны, там и жители кручинны» (В. Даль).

Шире распространены были слюдяные окна, так как слюда в большом количестве издревле добывалась на месте – в Карелии, Белозерском крае, Поморье. Там было много селений с названием «Слуда», «Слудяное», «Белослюдка». Под именем «московского стекла», «мусковита» она хорошо была известна на рынках Западной Европы уже в XVI в.[374] Различали слюду – суровую (необделанную) и слюду очищенную, отшлифованную. На базарах продавалась слюда разных природных цветов: самая дешевая – была слюда красная; богатые предпочитали слюду лимонно-желтого цвета. Продавалась слюда в коробах, косяками, пачками, ящиками «мелкой, середней и великой руки». Готовые рамы («окончины») редко были цельными, обычно кусочки слюдяные сшивались нитями («шитуха»). В богатых домах слюда крепилась к оловянной обойме гвоздиками и в таком виде вставлялась в оконные проемы. В конце XVI в. белозерские вотчины закупали тысячами штук «гвоздья, чем двери и вокна пушат» (Н. К. Никольский). Трудно сказать, насколько широко были распространены в XVI–XVII вв., хотя бы в крупных городах, окна из стекла, которые в Москве, по П. В. Сытину, к тому времени уже не представляли редкости. Но коробы с листовым стеклом с середины XVII в. часто завозились на Север, судя по таможенным книгам.

Крыши делались из досок, теса, драниц. В более древнее время они покрывались «скалою» (берестою); для придания ей гибкости она вываривалась «в кипятке жару» и в таком виде, в рулонах, свертках, продавалась на базаре, идя на различные хозяйственные поделки. Северный климат требовал крутого подъема кровли, и поэтому покатая крыша на Севере встречается уже с XII в. Она создавалась русскими зодчими для защиты жилья от дождя и снега. Тесовые скаты от застоя легко загнивали и протекали, а железо допускало лишь минимальные уклоны; таможенные книги отмечают уже в XVII столетии завоз на Север значительного числа кровельного железа «немецкого», «свицкого» (из Швеции). Впрочем, почти все оно шло на культовые цели, для крыш, окончим церквей, подсвечников, светцов[375].

Отепление в связи с холодным климатом и сыростью занимало большое место в истории поисков северянами наиболее гигиенического его разрешения, тем более, что способ отепления соприкасался вплотную с вопросом создания удобного пищеварного очага в доме.

В шалашах и чумах огонь разводился на середине жилья на камнях или глинобитном круге, и дым выходил через отверстие конической верхушки.

Деревянные избы без потолка освобождались от дыма так