«Очень страшная тварь», – подумал мистер Трелони и скривился.

Охотника звали Бонтондо. Это узнал Платон, который сказал, что сынишка этого Бонтондо прибежал в деревню и сообщил, как белые слуги чернокожего принца и сам принц отстали от них у самой Протоки.

Поэтому он, Бонтондо, бросив все дела, поспешил за сыном сюда… Тут самое крокодилье место, они отсюда нападают на путников… Потому и настил разрушен… Поднять его и огородить у жителей деревни всё руки не доходят. Но всё же хорошо закончилось? Теперь Бонтондо приглашает всех в деревню на пир – вечером они будут есть крокодила.

Тут на мистера Трелони опять навалились все мерзкие запахи болота. Он вдруг понял, какая сейчас жара, снял треуголку и вытер запаренный лоб, и ему сразу стало ужасно неприятно, гадко, противно: в сапогах его хлюпала грязь, а к коленям уже прилипали подсыхающие штаны. Он брезгливо отёр руки о полы жюстокора и посмотрел на капитана. Тот, словно ничего не чувствую, ни грязи, ни вони, ни мошкары, увлечённо беседовал с охотником с помощью Платона.

«Помыться бы», – с тоской подумал мистер Трелони и посмотрел на мальчугана. Тот поманил его за собой, а потом подёргал за одежду матросов. Мистер Трелони растерянно обернулся на капитана, и тот понимающе кивнул, разрешая.

Все сошли с тропы и направились через заросли. Поверхность земли поднималась, мангры явно заканчивались, появилась травка, и они вышли на небольшой луг. Посреди луга оказалось маленькое озерцо, берега которого поросли высоким тростником, а на поверхности воды виднелись белые цветы. На лугу, на той стороне озера, паслось стадо антилоп.

Мальчишка рассмеялся и захлопал в ладоши, и антилопы, стремглав, убежали. Мистер Трелони стоял, как зачарованный, а мальчишка, подёргав его за рукав, потянул за собой в воду. За ними двинулись и матросы, снимая на ходу одежду. На берегу, у самой воды, сквайр сел и стал стаскивать с себя мокрые сапоги, морщась и любуясь камешками под прозрачной гладью воды.

«А эта Африка, пожалуй, ничего», – подумал он, входя в озеро, и счастливо улыбнулся.

****

Базар, на котором капитан намеревался купить верблюдов, был большой и шумный.

Он представлял собою узкие грязные улочки среди хижин, клубящиеся тучи пыли, вереницы людей и стада животных. Здесь собирались жители всех окрестных селений и приходили караваны из близлежащих и дальних земель, конечным пунктом пути которых был португальский форт. На базар англичан отвёл сынишка Бонтондо. По лицу мальчугана было видно, что он этим очень гордится.

Капитан и Платон тоже помылись в озере и кое-как привели свою одежду в порядок, и она прямо на них быстро высохла и даже производила достойное впечатление. На базаре Платон сразу же купил феску с длинным куском тонкого шёлка и быстро и уверенно повязал себе тюрбан: он надел феску, покрыл голову шёлковой тканью, а затем перекрестил её концы на затылке и на лбу, затянув потуже.

– Получилось даже красиво, – одобрительно сказал мистер Трелони, рассматривая смущённо улыбающегося Платона.

– Нам всем тоже надо купить такое, – согласился капитан.

– Вам всем надо купить другое, сэр. Оно вам подойдёт лучше, – ответил Платон и уверенно пошёл вперёд.

Верблюдов на базаре было много. Они были чёрные и рыжие, коричневые и белые. Они топтались у привязей, отпихивая друг друга, издавали низкие гортанные крики, похожие на крики роженицы, мочились, крутя хвостом и разбрызгивая вокруг себя едко пахнущую мочу, а рядом с ними ходили по базару, азартно торговались, зазывно кричали, сидели на тюках, жарили требуху на жаровнях и даже спали, накрыв голову полой, разноцветные, разномастные люди.

Шум стоял невероятный, и вскоре у мистера Трелони от этого горячего, вонючего, ревущего хаоса голова пошла кругом. Но ему было интересно и весело только до той поры, пока они не попали в ту часть базара, где продавались невольники.

Чернокожих, выставленных на продажу, было много, даже больше, чем верблюдов, овец, коз, ослов и других животных вместе взятых, и возле них было не шумно, словно какой-то невидимый колпак или завеса отгородили их от базара и всего остального мира. Чернокожие невольники, по большей части молодые сильные мужчины, сидели на земле и негромко переговаривались между собой. Напуганные дети жались к матерям, тоже молодым и сильным. Невольницы, предназначенные для гарема, помещались отдельно.

Возле загона с рабами стояли покупатели, люди солидные и достойные, и каждый, сообразно своим вкусам и склонностям, в ожидании начала торгов или курил, или жевал табак, поплёвывая направо и налево, или беседовал с соседом. Товар они уже осмотрели: пощупали мускулы, глянули в зубы.

Сквайр остановился, как вкопанный, не в силах отвести глаз от этого моря невольников. Потом он посмотрел на Платона. Тот, возвышаясь почти над всеми окружающими людьми, беспомощно вглядывался в эти плотные завалы полуголых чёрных тел, словно хотел среди них отыскать кого-то.

Капитан стоял, заложив руки за пояс, мерно покачиваясь с носков на пятки, и смотрел на рабов и их покупателей внешне спокойно, и только желваки от крепко стиснутых его челюстей ходили под тонкой кожей. Потом он сжал кулаки, лихо тряхнул головой и сделал шаг, приближаясь к работорговцу. Тот стоял к ним почти спиной, увлечённо беседуя и сплёвывая время от времени в сторону табачную жвачку, по виду очень похожую на содержимое коровьего желудка.

У мистера Трелони зашлось сердце. Он уже понял, что произойдёт в следующую минуту: во время очередного плевка капитан, нетерпимый к любым проявлениям рабства, нарочно появится из-за плеча работорговца, плевок попадёт в капитана, и он с яростной улыбкой схватит работорговца за одежду и рывком повернёт к себе. Дальнейшее будет зависеть только от степени бешенства капитана – или мордобой, или стрельба. Ни то, ни другое им сейчас было не нужно…

«Африканский базар – дивное местечко, надо друзьям посоветовать», – подумал сквайр, сделал шаг за капитаном и крепко схватил его за локоть.

– Дэниэл, нам надо купить верблюдов, – зашептал он ему в спину. – Не забывайте – мы в Африке… А здесь на верблюдах ездят.

Капитан оглянулся и посмотрел пустыми глазами. Потом лицо его расслабилось, и он ответил:

– Да, мистер Трелони, простите. Не сдержался.

И они купили Платону, как принцу, молодого белого дромедара, а для мистера Трелони – белого дромедара и ещё лёгкую двухколёсную колесницу с большими колёсами. На неё предполагалось поставить паланкин, затянутый полупрозрачными завесами. Для капитана, доктора Легга и пятерых матросов взяли верблюдов попроще – рыжих, чёрных, коричневых. Сынишка Бонтондо тут же стал показывать матросам, как надо обращаться с верблюдами.

Ещё всем купили одежды: простой, но солидной для слуг и дорогой для принца Мугаффаля Абул-л-Фараха и его жены. Купили так же одежду для переходов по пустыне: «чалму-тагельмуст» – длинное-предлинное полотнище, чтобы закрывать голову, шею и плечи, оставляя узкие щели для глаз; накидку-«аббу» из верблюжьей шерсти, которая могла служить также и вьючным мешком; простые и удобные длинные штаны-«ширваль» со складками, ниспадающими с талии, которые перепоясывались кушаком несколько раз и распашное мужское платье с разрезами по бокам, называемое «гумбаз».