– Зря, – сказал Стократ, поднимаясь. – Это вы зря.

Ученик купца, соображавший быстро, но поверхностно, нырнул под брюхо лошади и кинулся в камыши. Не добежал – хлыст перехватил его горло, парень упал в шаге от спасительных зарослей, пытаясь вырваться из петли…

И встретился глазами со Стократом. Замер, хватая воздух ртом…

Ударом меча Стократ рассек хлыст, обвившийся вокруг его горла.

Пятеро вооруженных всадников – и трое пеших – смотрели на него сквозь прорези шлемов.

– По какому праву люди владетеля Вывора убивают на берегу Светлой?

Он говорил медленно и размеренно, давая возможность жертвам опомниться – и броситься врассыпную, спасаясь, отвлекая внимание всадников.

– По какому праву воины режут безоружных крестьян, как скот?

– Взять, – гулко сказал предводитель.

Трое пеших, вынимая мечи, шагнули с трех сторон – в это время кто-то из конных сказал под своим шлемом неожиданно тонким, мальчишеским голосом:

– Это Стократ!

Всем потребовалась крошечная пауза, чтобы услышать и осознать. Стократ понял, что другого момента не представится.

У него не было опыта сражения с воинами в полном доспехе. С конными сражался, и не раз, но выйти против тяжело вооруженных всадников пришлось впервые.

Хлыст достался в наследство от первого врага, напоровшегося на меч. Кольчуга этого лентяя была нарочно облегчена в нескольких местах – меч прорвал стальные звенья на левом боку, и хлыст перешел в распоряжение победителя.

Второй погиб от удара в прорезь шлема.

Третий бросился под защиту конных, но поскользнулся на рыбе и тоже погиб.

Всадники были слишком тяжелы, чтобы расправиться с одиноким мечником, но слишком крепки, чтобы он мог их достать. Несколько раз он пытался сдернуть с седла того, кто казался слабее, и всякий раз терпел неудачу, – когда жертвы нападения наконец-то пришли в себя.

Камень звонко ударил по чьему-то шлему. Всадник зашатался в седле. Стократ сдернул его – и прикрылся тяжелым телом от метательного ножа.

Полетели новые камни. Лошадь сбросила еще одного всадника. Стократ прикончил его и понял, что залит потом до пят, что лоб рассечен и кровь заливает глаза. Три всадника ринулись на него одновременно – но рыбаки, лесорубы, подростки и даже купец уже почувствовали себя маленькой армией.

Стократу почти ничего не пришлось делать. Через несколько минут воины валялись на песке, и только один был еще жив.

– Назад!

Подростки, колотившие по железу палками, испуганно отшатнулись.

– Поймайте лошадей, – велел Стократ. – Если сможете.

Провел ладонью по лбу. Глубокая рана быстро затягивалась: минуту назад он мог бы потрогать пальцем свой череп.

Последний выживший лежал лицом вниз, на шлеме темнела глубокая вмятина. Стократ мечом срезал с него плащ. На обратной стороне нашелся след от споротого герба. Предусмотрительно.

– Зажгите огонь. И посмотрите, что с Хребетником, повезет он нас или нет?

Быстро темнело, но Стократу не нужен был свет. Он перевернул лежащего на спину и снял с него шлем.

Кажется, вот этот самый сказал тонким голосом: «Это Стократ!» Молодой парень, черноволосый и веснушчатый.

– Кто послал вас?

– Господин, – шевельнулись окровавленные губы. – Из Выворота.

– Зачем?

– За рабами… Ему нужны люди в шахту, молодые, маленького роста… Еще велел брать девушек и молодых женщин…

Поверженный враг смотрел на Стократа, как на привратника загробного царства – с ужасом и без надежды.

– Сколько раз до этого посылал?

– Меня – в первый…

– А других?

– Пять или шесть рейдов… Не сюда, на юг… На Светлую – впервые…

Стократ выпрямился:

– Принесите кто-нибудь воды.

– Колодца нет, – отозвался ученик купца.

– Зачем тебе колодец, дурень! Вот речка!

Ученик дрожал мелкой дрожью. До него, соображавшего быстро, только теперь дошло, какой участи удалось избежать.

* * *

– Рыба знает, что такое! Р-рыба знает!

У властителя Грана слово «рыба» было бранным. У Стократа, впрочем, тоже – после боя на берегу вся его одежда, волосы и даже меч провоняли соленой рыбой с ясным оттенком тухлятины.

– Сопляк говорит, что ты один уложил восемь конных.

– Трое перед этим спешились. К тому же, там была толпа мужиков с камнями, топорами и палками.

– Сопляк говорит, что тебя зовут Стократ. Что ты маг. Что о тебе рассказывают в Вывороте детям сказки!

– Не могу свидетельствовать. Не держал огонь над колыбелькой.

Властитель Гран несколько секунд смотрел на него, будто собираясь выпотрошить.

Он был зауряден во всем, начиная от внешности и заканчивая владениями. Не крупный и не мелкий, не особо могучий, но и не слабый, он, тем не менее, чувствовал в душе великие силы и тяготился своей заурядностью. Он слыл неплохим мечником и спал со всеми неуродливыми девушками в городе. Он трясся над своими границами и вечно подозревал соседей в посягательстве на земли – и не зря подозревал, как выясняется.

– Вывор ответит за это дело. Один труп, один тяжко раненый – и это братья, которые везли сестру жениху! Позор… Паромщик с переломанными ребрами – мой паромщик!

– Вывор скажет, что это безродные разбойники. Плащи со споротыми гербами – не доказательство.

– Да у нас же есть сопляк!

– Скажет, оговорил под пытками.

– Какими пытками, ему даже не показывали жаровню!

– Ваша светлость, – сказал Стократ. – Я путник, не мне давать советы. Просто отправь их тела с сопляком в Выворот. Ничего не объясняй. Не угрожай и не оправдывайся.

Гран открыл рот, чтобы помянуть рыбу – но замолчал. Склонил голову к плечу…

– Значит, ты правда…колдун?

– Значит.

– И можешь… что ты можешь?

Гран быстро посмотрел на меч у Стократа на поясе. Устыдился этого взгляда, посмотрел прямо в глаза:

– Чего ты хочешь… за то, что сделал для моих людей?

– Баню, – сказал Стократ. – И прачку.

* * *

Мяч, сшитый из лоскутков, ударил его по голове, когда разнеженный баней Стократ отдыхал на заднем дворе. Мяч перелетел через стену, увитую виноградом, и хлопнул его по затылку – не больно, но достаточно, чтобы почувствовать себя идиотом.

Захихикал и сразу замолчал тонкий голос, будто весельчаку закрыли рот ладонью. Мяч отскочил от поленницы и подкатился под ноги Стократу – отличный тугой мяч. В первый миг раздражения ему захотелось распотрошить игрушку, дабы впредь мяч не тюкал колдунов по головам, – но он почти сразу передумал.