Скелет поднял правую руку и очертил костлявым пальцем в воздухе круг. Это был знак остальным к наступлению. Они быстро окружили нас плотным кольцом. Я судорожно перебирал в голове возможности защиты от вечно живых мертвецов. Огонь, как видно, был им нипочем.

Пустынники [продолжение]. Причинить вред пустыннику практически невозможно: во-первых, его скелет покрыт толстым слоем спрессованного песка, который отлично защищает кости от любого воздействия, будь то огонь или удары колющими или другими опасными предметами, к тому же, по причине полного отсутствия жизненно важных органов, пустынник вообще в принципе неуязвим. И если бы даже нашелся способ умертвить пустынника, это все равно не причинило бы ему никакого вреда, поскольку он уже мертв. Единственный совет, который можно дать ставшему свидетелем «опасного пробуждения», — не предпринимать никаких действий и всецело положиться на волю судьбы.

Кольцо пустынников вокруг нас между тем постепенно сужалось. Один камедар чуть отбился от стада — не меньше дюжины скелетов тут же бросилось на него. Ночь пронзил отчаянный, жалобный вопль, и снова воцарилась гробовая тишина.

Нас от пустынников отделяло теперь не больше метра. Они о чем-то тихо переговаривались на своем скрипучем языке, щелкая челюстями. Скорее всего, уже делили добычу. Я отступил назад, в гущу столпившихся за спиной чудичей, и чуть не свалился, потому что нога моя провалилась в дыру. Это оказался засыпанный песком колодец, ведущий в подземный резервуар с водой. Нога прочно засела в вязкой жиже. Мигом подскочившие два чудича быстро помогли мне вытащить ее из липкого размокшего песка. Сладкая каша натужно чавкнула — и через секунду я был на свободе. А вслед за мной из образовавшегося отверстия вырвался фонтан воды.

Пустынники замерли. Один из них указал отвисшей челюстью на бурлящую воду и омерзительно залязгал зубами. Я схватил лежавший неподалеку посох и, недолго думая, вонзил его в песок. Под землей зачавкало и заклокотало, а потом оттуда на поверхность вырвалась могучая, толщиной со ствол дерева и высотой до самого неба, струя воды.

Впервые за долгие, долгие годы пустыня снова оросилась дождем.

Чудичи все еще не понимали, что происходит, а вот пустынники уже заподозрили неладное. Тяжелые, жирные капли забарабанили по скелетам. В панике закрыв головы руками, они пытались спрятаться от падающей с неба воды. Однако вода беспощадно хлестала их по костям — по этой смеси спрессованной костной муки, сахарного песка и злости. У одного скелета уже отвалилась рука, она упала на землю и раскололась на три части. У другого растворилась нога, несколько мгновений она еще сохраняла привычные очертания, но потом вдруг разом осела и растеклась. У третьего отвалилась голова, у четвертого превратившийся в сладкую кашицу череп сполз внутрь грудной клетки. Пустынники растворялись.

Наконец чудичи сообразили, что делать. Они схватили посохи и отчаянно заработали ими, расширяя колодец и освобождая путь воде. Фонтан забил еще сильнее, а дождь припустил с новой силой.

Уцелевшие пустынники беспомощно метались взад и вперед, пытаясь спастись от неминуемой смерти. Один за другим они оседали на песок бесформенной вязкой кашей.

Чудичи плясали под дождем и хлопали в ладоши. Я внимательно следил за тем, чтобы ни одному из пустынников не удалось скрыться.

Почти все они уже растворились и смешались с песком, из которого только что вышли. Тут и там на земле еще валялось несколько отчаянно лязгающих зубами, уже сильно пострадавших от воды черепов, но чудичи быстренько помогли им отправиться вслед за остальными. Вскоре от пустынников не осталось и следа. Чудичи столпились вокруг меня и отдали должное моей сообразительности.

Было решено, в виде исключения, не дожидаясь рассвета, двинуться дальше и разбить лагерь где-нибудь в другом месте.

Решение. После столкновения с пустынниками мне стало окончательно ясно, что я должен во что бы то ни стало как можно скорее выбираться из Сладкой пустыни. Это было совсем не то место, где бы мне хотелось остаться жить навсегда. Не было у меня сомнений и в том, что я никогда не смогу привыкнуть к чудичам и не стану одним из них. Во всяком случае, атмосфера в караване оказалась совсем не такой уж безоблачной и дружелюбной, какой она выглядела вначале. Со временем я открыл для себя в жизни чудичей множество недостатков и изъянов, которые даже самому миролюбивому и дружелюбному существу могли бы попортить немало нервов.

Проклятие имени. Прежде всего это была, ставшая следствием правила номер семь послания из бутылки, склонность к чудовищно высокопарным или же неимоверно раздутым надуманным именам типа Тарата Тартарарата Солнечная Заря или Цезарь Цезариус Цикцак Малина или Бункель Рункель Универсункель Фрак. В страхе нарушить правило и присвоить себе имя уже существующее в универсуме, они выдумывали самые немыслимые имена, основной отличительной чертой которых являлись непомерная длина и нелепейшее сочетание слов. Неприятнее всего было то, что чудичи, неукоснительно выполняя предписание правила, настоятельно требовали, чтобы их обязательно называли полным именем. Прозвища или сокращения считались оскорблением и якобы даже приносили несчастье.

Такие имена, как, например, Пельменяри Паприкари Пармезани, можно было еще худо-бедно запомнить благодаря некоторой смысловой параллели и схожести звучания, но что было делать с абсолютно непроизносимыми, такими как Клараан Клапракаан Паплакаалакраапа? Стоило ошибиться всего в одном только слоге, и владелец имени чувствовал себя смертельно обиженным и потом целый день преследовал тебя упреками и негодующими взглядами, так что не оставалось ничего другого, как только совершить ритуал, называемый в караване «чудовством» и заключавшийся в следующем: обидчик должен посыпать себе голову сладким песком и кричать во все горло без запинки неправильно произнесенное имя до тех пор, пока обиженный не сжалится и не согласится его великодушно простить. В зависимости от сложности имени и настроения обиженного, продолжаться это могло часами, днями и даже неделями.

Вот почему я в конце концов стал избегать чудичей с особо замысловатыми именами. Их могли звать, к примеру, Шахашахараха Шешахарахашаша Рашаха или Фарферафараафафе М. Мармеладамекамелеконфе, причем я понятия не имел, что означает это «М.». Сегодня мне даже кажется, что многие из этих имен специально были придуманы с такой изощренной фантазией, чтобы все постоянно в них ошибались и можно было подуться в свое удовольствие, ведь пустыня предлагала не так много иных развлечений. Одного чудича я боялся больше всех. Его, как сейчас помню, звали Константин Константинополь Констонтонипель Десятьдевятьвосемьсемьшестьпятьчетыретриодин. Сложность заключалась как раз в том, что имя на первый взгляд выглядело довольно просто, особенно в последней части, где надо было считать задом наперед. Надо было всего лишь не забыть опустить цифру «два», и все. Поэтому все, естественно, сосредотачивались на этой детали, вследствие чего, вероятно, цифра «два» как-то сама собой слетала с языка. А этот чудич еще, как назло, постоянно пытался со мной заговорить, и ему не раз удавалось завязать со мной беседу, которая выглядела приблизительно так: