Затем гость перешел к новой теме – собственной дочери.

– Она в самом деле сюда приходила? – спросил он.

Мы кивнули.

– Что-нибудь крушила, била, обливала всех грязью?

Мы с удивлением посмотрели на Могильщика и пояснили, что все было как раз наоборот: Раиса произнесла всего несколько фраз ровным бесцветным голосом. И удалилась. Она даже не переступила порога нашей квартиры.

Валерий Павлович попросил в подробностях – насколько они были нам известны – описать схватку на лестнице и происходившее в отделении милиции.

Да, вот там-то Белоусова показала себя во всей красе. Если у нас она была этакой снежной королевой с ледяным голосом, то в милиции орала, как базарная торговка. В принципе, можно было бы подумать, что это два разных человека, но это была одна и та же женщина.

Валерий Павлович опять слушал очень внимательно, то и дело кивая и прихлебывая кофе.

– А своего бывшего мужа вы давно видели, Марина Сергеевна? – обратился ко мне Могильщик.

– Да как раз перед тем, как его взяли в заложники, – пожала я плечами.

Я немного помолчала, потом решилась на прямой вопрос:

– Он у вас, Валерий Павлович?

Могильщик с удивлением посмотрел на меня, а наши с двух сторон стали наступать мне на ноги под столом: кажется, мы решили не рассказывать Валерию Павловичу о том, что я видела в ту злополучную ночь.

– Да мне-то он зачем, прости господи?! – воскликнул Могильщик.

– Ну, например, чтобы как-то воздействовать на дочь, – предположила я. – Если он ей до сих пор дорог и…

– Я что, стал бы со своей дочери выкуп за ее мужика требовать? – перебил меня Валерий Павлович. – Да и на Раису, по-моему, вообще ничем нельзя воздействовать. Уже не переделаешь ее.

Валерий Павлович вздохнул и пустился в объяснения.

Во-первых, насколько ему известно, Женя с Райкой давно расстались: Раиса его бросила. Мне тоже так казалось (Женя мне еще в плечико в свое время плакался, рассказывая, какая Райка стерва). Валерий Павлович был искренне удивлен, узнав, из-за чего разгорелся сыр-бор, в связи с которым его дочь провела ночь в «обезьяннике». Последнее, по его мнению, было для нее весьма полезно.

Раиса всегда любила слабых мужчин – чтобы крутить и вертеть ими, как ей вздумается. Пунктик у нее имеется насчет того, что бедные женщины много веков находились под мужским игом, не имели права голоса даже в семье, не могли участвовать в выборах, не пользовались равными правами с мужчинами при оплате за равный труд – и прочее и прочее. Райка взяла на себя роль вселенской мстительницы за баб, пострадавших от мужского гнета. Унизить мужчину – любого мужчину – для нее великое счастье и бальзам на душу. В ее фирме, например, работают только мужчины, и она ими помыкает как хочет; те же вынуждены терпеть – безработица, а Райка платит хорошо, чтобы держались за место и чтобы она постоянно имела под рукой объекты для осуществления взятой на себя миссии. Ладно бы стремилась доказать, что она умнее, находчивее, изворотливее мужиков, – это Валерий Павлович с радостью принял бы. Деловые качества он всегда уважал. Докажи делом, что ты лучше. Но Белоусова искала слабых, неустроенных, закомплексованных – как для работы на себя, так и для личной жизни – и фактически измывалась над ними. Валерию Павловичу иногда становилось просто обидно за мужской род. Он не понимал, почему у него родилась такая мужененавистница.

– Простите, а ее мать?.. – поинтересовалась Анна Николаевна.

Валерий Павлович вздохнул. Его жена, мать Раисы, покончила с собой, когда девочке было десять лет. Хотя они всегда жили в достатке, мать Раисы постоянно хотела того, того и вот этого. Ну просто как в сказке о золотой рыбке. И она постоянно попрекала Валерия Павловича, что он дает ей мало денег, покупает мало нарядов, ограничивает ее, бедную, хотя это не соответствовало действительности. Она не могла успокоиться, пока не получала такое же платье, как у Мани, или такое же кольцо, как у Тани. «Ты меня унижаешь, – кричала она мужу. – Я не могу выйти в такой одежде в свет!» Более того, жена рассказывала всем друзьям и знакомым, какие унижения ей приходится терпеть, говорила, что живет под мужским игом и должна чуть ли не на коленях вымаливать каждую новую вещь, – а вещей у нее было больше, чем у кого-либо из этих самых друзей и знакомых.

Она все время грозила, что покончит с собой, потому что «не может больше терпеть такую жизнь», и предприняла несколько попыток самоубийства. Как предполагал Валерий Павлович, с целью привлечь к себе внимание и вызвать жалость – чтобы все видели, какая она несчастная, униженная и оскорбленная, чтобы бегали вокруг, сдували пылинки.

Мать Раисы глотала таблетки и резала себе вены. Как-то раз, когда Валерий Павлович пришел домой с двумя компаньонами (и жена знала, что муж приедет с гостями, потому что он просил накрыть на стол для деловых партнеров), он застал ее на табуретке с петлей в руках.

Все это происходило на глазах у девочки.

Вскоре Могильщику это надоело, и он отправил дочь, психическое состояние которой его очень волновало, к своей матери. И тут жена привела в исполнение свою угрозу: она выбросилась из окна, предварительно наглотавшись таблеток. Она провела три дня в коме, и спасти ее не смогли. В предсмертной записке она указала, что во всем обвиняет мужа, лишившего ее, ко всему в придачу, еще и единственной дочери. Валерию Павловичу потребовалось потратить немало усилий (и, естественно, средств), чтобы дело замяли. Правда, на его стороне выступило много свидетелей: друзья, соседи, считавшие мать Раисы ненормальной, что в общем-то соответствовало действительности. Более того, в ее медицинской карте имелось подтверждение попыток самоубийства.

После смерти жены Валерий Павлович снова взял дочь к себе. Он делал все, чтобы компенсировать Рае отсутствие матери. У нее были лучшие игрушки и наряды, самые дорогие украшения, он не отказывал ей ни в чем. Валерий Павлович больше ни разу не женился, чтобы дочь не жила с мачехой. А лет к семнадцати впервые проявилось это стремление наказать всех мужчин. Попыток самоубийства Рая не предпринимала, как раз наоборот – хотела пожить подольше, чтобы успеть расправиться с большим количеством «негодяев».

– Да, причины следует искать в детстве, – кивнула Анна Николаевна. – Наверное, что-то из слов матери отложилось в подсознании. Мать-то небось перед ней целые выступления устраивала.

Валерий Павлович кивнул и признался, что много раз предлагал Рае сходить к психотерапевту. Отец же прекрасно понимал, что патологическое стремление унизить мужчин – это ненормально, да и наследственность у дочери, если брать линию ее матери, не из самых лучших (я промолчала насчет папочки). Но куда там! Реакция на все предложения отца была такой, что и вспомнить страшно. Частенько у Райки случались приступы дикого, необузданного гнева. В нормальном состоянии она была даже чересчур уравновешенным человеком, напоминала снежную королеву, но если срывалась… Не дай бог кому-нибудь оказаться у нее на пути.