Бедный ребенок! Но, может, отец еще не женится на Белоусовой… Саша же боялся, что, вернувшись из финского лагеря, увидит переделанную квартиру и вселившуюся в нее тетю Раю…

– А с кем бы ты хотел жить, Саша? – спросила я.

– Не знаю… – ответил мальчик.

Я поняла, что обязательно должна поговорить со Стрельцовым: кроме меня, сделать это просто некому. Может, он пошлет меня подальше, может, никогда больше не пригласит к себе работать, но смотреть, как мучается ребенок, я не могла.

Снизу раздался звонок, и Саша пошел открывать. Вот-вот в квартире должен был появиться Стрельцов.

Я оставалась в комнате.

– Ты что, ревел?! – вместо приветствия заорал отец прямо с порога. – Ты что, девка? Чуть что – сразу глаза на мокром месте.

За криком Стрельцова последовал ровный холодный голос:

– Красная девица. Хм-м-м. И что за мужчина из тебя вырастет? Нет, пожалуй, мужчина из плаксы вырасти не может. М-да.

– У нас гости, – сообщил Саша, как я подозревала, с трудом сдерживаясь.

Я бы лично с огромным удовольствием огрела эту парочку чем-нибудь тяжелым.

Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге нарисовался Олег Вениаминович собственной персоной.

– Марина Сергеевна? – изумился он.

– Добрый вечер, Олег Вениаминович. Добрый вечер, Раиса Валерьевна.

– Что она здесь делает? – повернулась Райка к Стрельцову, кивая в мою сторону. – Я не желаю видеть эту суку!

– То вы из меня двадцать пять тысяч долларов хотите вытянуть, а то видеть не желаете? – не дала я Стрельцову ответить. – Где же логика? То сами заявляетесь ко мне домой без приглашения, то не хотите, чтобы я вам глаза мозолила? Я у вас ассоциируюсь с неприятными воспоминаниями? С тем, как вам хорошо поддали на моей лестнице? С ночкой в «обезьяннике»? Кстати, хотела спросить: как вам там понравилось?

Райка молчала, но в ее глазах загорелся огонь. А я продолжала:

– Еще, насколько мне помнится, вы считали, что мой бывший муж зря выплачивает алименты на нашего сына, когда, к несчастью моего бывшего, вы с ним познакомились. Ему как, следовало их на вас тратить?

– О чем это она? – спросил ошеломленный Стрельцов. – Рая, что происходит? Марина Сергеевна, что вы такое говорите?

Я не успела ничего ответить. Раиса показала свое истинное лицо или свою вторую суть? Ее лицо исказилось, и она, по всей вероятности, решила броситься на меня, но ей пришлось притормозить. Саша дал летящей на меня тете Рае подножку, и она грохнулась на великолепный паркет. Проехав на животе, уткнулась носом в мою туфлю. Я не стала ждать, пока Райка поднимется, – уперлась носком туфли в ее лоб и отшвырнула Раису Валерьевну подальше от себя. Райка дико взвыла, на губах появилась пена; она принялась колотить кулаками по полу. Потом завыла еще громче, изрыгая проклятия. Дерущиеся у пивного ларька мужики могли бы у нее многому научиться.

Стрельцов бросился ей на выручку, но то ли Райка уже ничего не соображала, то ли обозлилась уже и на него – в общем, она впилась зубами ему в руку. Теперь взвыл Стрельцов, а Белоусова никак не желала разжимать челюсти. Или их у нее свело, как у бультерьера? Олег Вениаминович орал, чтобы мы с Сашей помогли отцепить от него эту сумасшедшую. Мы переглянулись и решили прийти на помощь.

Но Райка по-прежнему не хотела его отпускать. Я тянула ее за плечи, стараясь оторвать, Саша взялся за ноги, Олег Вениаминович дубасил свободной рукой по голове. Но у нас троих все равно ничего не получалось. Стрельцову было очень больно, я видела, как исказилось его лицо; с губ Райки стекала кровь и капала на паркет. Если в первые минуты Олег Вениаминович еще как-то пытался церемониться с Белоусовой, то теперь ему это надоело – и он с размаху врезал ей свободным кулаком в нос. Челюсти разжались, из носа хлынула кровь; Райка отвалилась и потеряла сознание.

Стрельцов выразился непечатно, но до Белоусовой ему все равно было далеко. Я велела Саше принести аптечку, и подросток исчез, чтобы через минуту вернуться с небольшим, застегнутым на «молнию» чемоданчиком. Я принялась обрабатывать руку Олега Вениаминовича, памятуя рассказы Анны Николаевны Ваучской о том, что человеческий укус может оказаться пострашнее змеиного. Бывали случаи, когда приходилось ампутировать конечности. А в Райке яду должно быть более чем достаточно.

Райка начала приходить в чувство.

– Что с ней будем делать? – спросил явно повеселевший Саша, на лице которого не осталось и следа слез. Он показал на Белоусову носком тапка: большего она не заслуживала.

Стрельцов задумался.

– Связать бы надо, – предложила я, – а то сейчас очухается и еще неизвестно, что устроит.

– Да как-то неловко… – промямлил Стрельцов, явно не решаясь что-либо предпринять.

Он с ней как-то завязан? – думала я. Чем она его держит? Ведь когда я в первый раз встретилась с ней в этой квартире, Саша не сомневался, что у папы с тетей Раей чисто деловые отношения. Так что же все-таки?

Тем временем Раиса Валерьевна приподнялась и обвела гостиную абсолютно пустым взглядом, от которого мне в очередной раз сделалось не по себе. Стрельцов сидел в кресле с уже перевязанной рукой. Саша стоял рядом и держал аптечку. Я собиралась сходить в кухню, чтобы выкинуть обертку от бинта и окровавленную вату. Мы молча уставились на Райку. Она, к моему удивлению, опять была само спокойствие. Оглядев нас, Раиса хмыкнула и заявила Стрельцову, что он – ничтожество, как и все мужики, и ей теперь понятно, в кого пошел его отпрыск. Затем она поднялась, снова смерила меня взглядом и объявила, что только женщина и может составить ей достойную конкуренцию.

Я стояла с раскрытым ртом.

– Браво, Марина, – похвалила меня Белоусова. – Я тебя просто недооценила. Но только почему ты выбираешь себе в партнеры такие ничтожества? Мужики не стоят даже нашего плевка.

Тем не менее в сторону Стрельцова она плюнула, после чего покинула его квартиру.

– Рая! – кинулся следом за ней Стрельцов, но дверь захлопнулась у него прямо перед носом.

Он еще какое-то время пребывал в нерешительности, словно собираясь последовать за Белоусовой, несколько раз тянулся к дверной ручке и снова убирал руку. Я с интересом наблюдала за происходящим, но Саша лучше меня знал, что делать. Он появился с огромным кубком (граммов на семьсот-восемьсот), наполненным почти до краев коньяком, и протянул отцу.

Мне никогда не доводилось видеть, чтобы коньяк хлебали из таких емкостей, такими дозами, с такой скоростью – и не закусывая. Но Стрельцову этого оказалось мало, и он попросил сына налить еще половинку. Я закатила глаза, но ничего не сказала. Воистину, не познаны ресурсы человеческого организма.

Саша опять появился с кубком и небольшим бокалом для меня, потом сказал, что пойдет сварит кофе. Мы со Стрельцовым проследовали в гостиную и плюхнулись там на диван.