– Все, Рыжий, дело сделано, только потом не делай вид, что ты меня знать не знаешь.

– Нет, что ты, – довольно хмыкнул Никита, складывая лист, – все будут в отпаде, обещаю.

– А ты умеешь льстить.

– Ага, я вообще проходил курс пикапа, – он снова сложил лист вчетверо.

– Ты проходил курс пикапа?! – воскликнула Настя так громко, что люди на других скамейках повернули головы в их сторону. – Рыжов, ты что, не уверен в себе?

– Да, не уверен, – сказал он так просто, что Настя онемела.

Через некоторое время она медленно повернулась лицом к Никите и взяла его чуть повыше локтя, а там такая мышца, что на секунду она забыла, о чем хотела спросить. А тут еще его глаза, синие и глубокие, так близко… И смешинки в уголках… Настя облизала пересохшие губы и разжала пальцы.

– Что ты хотела спросить? – его глаза уже не смеются, и голос немного охрип.

– Я? – она прижалась спиной к лавочке и скрестила на груди руки. – Это… Расскажи, как на ваших курсах проходили практические занятия? – она вспомнила о кофе и взяла стаканчик.

– Если честно, я бросил эти курсы на первом же занятии.

– Почему? – с деланой разочарованностью поинтересовалась Настя.

– Потому что мне не понравилось, – он сморщил нос.

– А что тебе не понравилось?

– Понимаешь… – он запнулся, – там о женщине говорят как о горé.

– О горé?!

– Ну да. Женщину нужно покорить, чем быстрее, тем лучше… Знаешь, там тебе вдалбливают, что женщины – это вершины – и чем больше вершин ты покоришь, тем ты круче, – он залпом допил кофе, скомкал стаканчик и бросил в урну.

Наблюдая за Никитой из-под полуопущенных век, Настя допила кофе и поднялась на ноги.

– Тебе что, пора? – Никита вскинул голову, и она увидела в его глазах растерянность.

– Да, меня ждут дома.

– А я сегодня без колес, – он развел руки в стороны. – Давай провожу.

– Не надо. Пока, Рыжов, – она нацепила рюкзак на плечи.

– Пока…

* * *

Галка переложила продукты из тележки в сумку и вышла на улицу. Холод забирался под плащ, и она пожалела, что вышла налегке: мол, до супермаркета рукой подать. Но октябрь, видимо, наверстывал упущенное, и с каждым шагом она все сильнее запахивала тонкий воротник и втягивала голову в плечи. В чем сегодня ушла Настя, думала она, перебирая в памяти вещи в шкафу в коридоре… Но вспомнить ничего не получалось – после разговора с Настей у нее совсем ничего не получалось. Она пролила кофе на клавиатуру – неизвестно, чем все это закончится, и больше не работала. Какое-то время металась по комнате, хватала телефон и не понимала зачем. Включала чайник и тут же о нем забывала.

– Так в чем же она пошла? – Галя морщится от неприятного ветра: здесь, на повороте к дому, всегда сильно дует, и сует руку в карман, за телефоном.

Проводит пальцем по экрану, прижимает к уху. Лена отвечает на третьем звонке.

– Привет!

– Привет. Как дела?

– Да как? На диване валяюсь.

– А тетя Зоя?

– По телефону болтает. Рассказывает подружке про то, как получила в школе первую двойку. Знаешь, у нее с памятью интересные вещи происходят, помнит только что-то очень яркое и давнее. Вчера с мельчайшими подробностями рассказала, как ее в комсомол принимали. И как дедушка учил ее на лыжах кататься. М-да… Загадки памяти…

– Ленка, а Зозуля нас раскусил, – Галка коротко рассмеялась.

– Что, серьезно?

– Да. Но все нормально, даже более чем. Тут тоже загадки памяти… Или веры. Не знаю, что происходит в его голове, но он просит у меня прощения.

– Что?!

– Да, Настя сказала.

– Настя?

– Ага, он с ней разговаривал.

– О чем конкретно был разговор?

– А вот это я узнаю, когда она домой придет.

Несколько шагов Галя прошла в молчании – к горлу подступил ком.

– Галя, алло!

– Я здесь…

– А с голосом что?

– Понимаешь… мне больно… Мне очень больно… – ее душили слезы.

– Так, стоп! Ты где сейчас?

– На улице, из магазина иду.

– Тогда слушай меня – иди домой, посмотри что-нибудь веселенькое, о плохом не думай, а я прямо сейчас к тебе…

– Ленка, дружочек, я тебе своими рефлексиями уже осточертела…

– Заткнись, поняла? Я на диване валяюсь и ни хрена не делаю! Все, жди меня!

Настроение немножко поднялось. Галка тут же направила свои стопы в кондитерскую и купила девять пирожных, каждого вида по три штуки – сообразим на троих. Дома она заглянула в шкаф и успокоилась – Настя ушла в теплой куртке. Включила ноутбук, нашла французскую комедию, сделала себе чай и села в кухне. Попивая чай, старалась держать спину прямо. Почему прямо? Да потому, что прямая спина – штука очень хитрая. То ли это она прибавляет уверенности в себе, то ли, наоборот, уверенность выпрямляет спину. Через некоторое время она поймала себя на том, что выполняет распоряжение подруги – о плохом не думает.

Любопытство подстегивало Ленку, и в начале третьего она уже давила на кнопку звонка. Галя открыла, лицо в слезах.

– Ну, я же говорила, о плохом не думать! – воскликнула Лена с упреком.

– Да я смеялась до слез, – подружка хихикнула и вытерла щеки тыльной стороной ладони.

Лена сняла пуховик, повесила на крючок. Одернула подскочившую вверх кофту и полезла в сумку.

– Вот, – она протянула Галке бутылку коньяку, – с ним любая проблема решается очень легко.

– А я пирожные купила.

– Отлично, к душевному разговору – то, что нужно. Давай я сама кофе сделаю, и засядем в твоей уютной комнате на мягком диване. Заберемся с ногами и предадимся пороку. А ты, если хочешь, можешь еще посмеяться. Что смотришь?

– Как что? Комедию конечно! Но я потом досмотрю.

Лена приготовила кофе, они все поставили на поднос и пошли в Галкину комнату. Забрались на диван, поднос поставили посередине.

– Эх, давно мы вот так не сидели, – Лена потерла руки.

– Да, давно, – Галя наливала в бокал коньяк, и лицо у нее было такое, будто вот-вот расплачется.

– Галя, ну что с тобой?

– Давай выпьем!

Выпили.

– Какое тебе пирожное? – спросила Лена.

– Я пока ничего не хочу, – Галя поставила недопитый бокал на поднос, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

– Галка… – Лена прикоснулась к ее плечу, – все же хорошо, даже Рома просит у тебя прощения, – она гладила Галку по руке, – ну, Галусик, все ж хорошо.