– Его не нужно перечеркивать, его нужно отпускать. Берешь и отпускаешь. Зозуля, получается, отпустил, а ему тут больше всех досталось. Ты будешь ему звонить? Он дал мне свою визитку, сказал, что будет ждать твоего звонка.

– Будет ждать? Отлично! Я ему прямо сейчас позвоню! Давай визитку!

– Галь, ты не в том состоянии, чтоб разговаривать.

– Да плевать мне на мое состояние. Да, я пьяная, и что? Мне все надоело, понимаешь? Вот так надоело, – она провела указательным пальцем по шее, – я хочу прогнать всех тараканов! Хочу закопать топор войны! Прямо сейчас! – она потянулась за смартфоном.

– Я бы на твоем месте звонила завтра, – посоветовала Ленка.

– Чего это? – Галя выпучила на нее глаза.

– Того! – многозначительно ответила подруга.

– А… ну ладно, – Галя скривилась и бросила смартфон на диван.

Повисла тишина. Первой ее нарушила Настя.

– Зозуля хороший человек, – задумчиво произнесла она, – потерял жену и нашел в себе силы для примирения. Наверное, он действительно верит в Бога…

…Галя ерзает на диване, она устала сидеть.

– Настюша, помнишь, я кричала во сне?

– Да, помню.

Галя упирается руками в диван, подтягивается выше.

– Мне больно об этом говорить, даже сейчас, – на ее лице проявилась детская беспомощность, – все это так болит, что иногда жить не хочется, честное слово… Понимаешь, тот мужчина… ну тот самый… Он родной брат Зозули. В этом все дело… – сказала Галка, и вдруг над ее головой будто что-то треснуло и рассыпалось на мелкие кусочки.

Рассыпалось со звоном, похожим на смех – наверное, так над нами смеется прошлое, насильно притянутое в сегодня, и до горьких слез забавно, как оно умеет напоминать о себе. Причем выбирает момент, когда мы совсем не готовы. Галя была не готова к словам Зозули, хотя ждала их все эти годы. И не только его слов ждала, но и маминых, и Раисы Ивановны, и Юриных. Нет, неправильно – она не слов ждала, она надеялась, что эти люди просто осознают, что натворили. Как бы это жестоко не звучало, но с Аллой все сразу было понятно: она умерла за несколько часов. А вот Галя… Они все сделали так, что Галкина душа умирала много дней, ночей, месяцев, но так и не умерла, а усохла до крошечной ранки с рваными краями. И больше ни одному мужчине ее раненая душа не открывалась.

– После смерти Аллы мы стали врагами… Да… В один миг. А в чем я была виновата? Ни в чем… Я просто любила Юру… И сейчас люблю.

…О том, что ей нужно к Вадиму Григорьевичу, Алла заговорила с Галкой, когда Рома и Юра вышли из кухни:

– Сведи меня с отчимом.

– Хорошо, – ответила Галка и дала номер его телефона, – позвони, скажи, кто ты, этого достаточно.

Она не спрашивала, для чего именно он ей нужен, и забыла о разговоре. Воспоминание вспыхнуло в мозгу, когда Андрей произнес роковые слова: «Алла умерла, Вадима арестовали…» А потом все как в тумане…

– Что теперь будет? – спрашивал Андрей.

– Не знаю, – тихо отвечала Галка, хотя все было понятно.

– Вадима посадят?

– Наверное…

И странные, тягучие разговоры с Юрой, особенно в первый день после случившегося.

– Прости, я не смогу сейчас приехать, я еду к маме.

– Да, конечно! – сдавленно восклицает она. – Юра, какое горе! – она зажимает рот рукой и плачет навзрыд: она не верит, что Аллы нет. Красивая, добрая, любящая и обожаемая – Алла лежит в морге!

– Да, это ужасно, – шепчет он, и это не его голос. Это не его глаза.

Она хочет достучаться до его сердца:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Инна все время лежала в постели на половине Вадима, обняв его подушку. Из ее глаз непрерывно текли слезы, и время от времени она причитала: «Вадюша, как же я без тебя!..» Ленка не выдержала и громко напомнила, что Вадим Григорьевич еще живой, и Инна тут же разразилась горькими слезами.

– Терпеть не могу это нытье! – процедила Лена сквозь зубы, войдя в кухню и плотно закрыв за собой дверь.

И тут звонок в дверь.

– Я открою, – Галя положила нож, которым нарезала сыр, и вытерла руки о передник.

На пороге стояла Раиса Ивановна. Глаза безумные, сама без головного убора, волосы всклокоченные. Прорычав что-то невнятное, она шагнула через порог и вцепилась в Галку. Галя даже пикнуть не успела, как Раиса Ивановна, визжа: «Убийцы! Будьте вы прокляты!», расцарапала Галкины щеки до крови ногтями. Ее пытались усмирить Зина и Лена, им тоже досталось – Лена лишилась клока волос, а Зина – любимого старенького платья: оно треснуло, и лоскут остался в руке Раисы Ивановны. Выкрикивая ругательства, гостья схватила вазу из толстого чешского стекла, в которой лежали связки ключей, и бросила в зеркало. Зеркало треснуло. Вслед за вазой полетел старый кнопочный телефон, много лет стоявший на тумбочке. Дико вращая глазами, Раиса Ивановна пыталась ворваться в комнату Инны, но ее не пустили, и она снова кинулась на Галку.

– Перестаньте! Прошу вас! – Галка отступала вглубь коридора, Зина и Лена хватали гостью за руки, а она вырывалась и кричала страшные слова.

С большим трудом ее вытолкали на площадку и еще несколько минут слышали слезы вперемешку с проклятьями. Галя промыла царапины перекисью, они вздулись, побагровели. Вечером приехал Юра и забрал Галку к себе. Они не спали всю ночь – они любили друг друга, а под утро Галке приснился сон, что она стоит на шоссе, ртутно-серой лентой уходящем за горизонт, а вокруг бескрайняя пустыня. Порыв горячего ветра едва не сбивает ее с ног, она задыхается. За ветром тут же шквал дождя. Волосы прилипают к лицу. Она пытается убрать их, она удивлена – дождь? В пустыне? Она опускает глаза и видит цепочку сухих следов, уводящих в пустыню. Все вокруг мокрое, а следы сухие! Она знает: это следы Юры. Он ушел. Он оставил ее…

Она проснулась вся в слезах. Из ванной доносился шум работающего душа. Они позавтракали, и Юра уехал на похороны Аллы. Поздно вечером он вернулся домой и сразу лег спать. Утром он уехал в командировку. Оттуда позвонил и сказал, что завтра возвращается и после работы будет ждать ее в кафе.

Она все поняла. Она была готова к его словам, но не была готова принять их… Он сказал их перед тем, как принесли кофе.

– Галя, мы не можем быть вместе.

– Почему? – воскликнула она, и все присутствующие посмотрели в их сторону.

Ах, она очень хорошо знала – почему.

Он взглянул на часы.

– Не уходи… – прошептала она, протягивая к нему руку.

Он отшатнулся, будто это была не рука, а змея.

– Я не могу.

– Но почему?

– Не спрашивай меня…

– У тебя есть другая женщина?!