Вадим с радостью откликнулся на возможность посмотреть и на Мертвый лес, и на визитницу в Ущелье — раньше все не было времени, а теперь ему рассказали, что уже начали строить там первый купол и жители были бы рады его «хозяйскому» взгляду. Телиг целые сутки раздумывал — очень много дел было здесь, в лагере, но, в конце концов, решил присоединиться к экспедиции. К «экипажу» плота присоединился Назым, пару недель назад вернувшийся с Земли и теперь готовый к новым приключениям, и шестеро человек из Ущелья, решившие вернуться домой.

Накануне отъезда Вадиму удалось «поймать» Марту, которая упорно избегала встреч с ним. Он пригласил девушку присоединиться к ним, но она небрежно отмахнулась, сказав, что у нее дел в лагере выше головы. Тогда он замыслил коварный план — похитить Марту. Для этого Вадим призвал в помощницы Иду и Софи, а сам отправился к Аюшу Варме.

— Я знаю, что ты с Земли привез кое-какие медикаменты. Не найдется среди них Снотворного?

— Если только случайно. А тебе зачем?

Поколебавшись, Вадим честно рассказал, что хочет устроить. Аюм расхохотался, похлопал его по плечу, а затем сказал, что даст снотворное при одном условии: если на этот розыгрыш согласятся Телиг и Соров. К вечеру все было решено. Телиг согласился сразу. Вадим даже стал переживать, что своими шуточками тот может сорвать всю секретную операцию. Соров удивился, но согласился, что такая умелая дама им в походе точно не помешает.

Осталось определиться с местом на плоте.

Подремонтированный плот, которые ущельцы приволокли на буксире, был довольно большим. В центре был разбит огромный шатер с поднимающимися вверх стенами — такой тент был отличным укрытием от дневного солнца. На носу и корме установили по три больших жилых палатки.

На носу плота в одной палатке разместился Соров, забив ее «нужными приборами» до такой степени, что спальный мешок приходилось стелить перед входом, под тентом. Впрочем, он погрозил, что в случае непогоды перетащит его в палатку Вадима и Телига. Третью палатку заняли две девушки из Ущелья. Две палатки на корме оккупировали Назим с тремя ущельцами, с которыми познакомился во время селя и успел крепко подружиться, а в еще одной палатке разместилась Алони.

Вот к ней-то Вадим и решил «подселить» Магду. Однако, посоветовавшись с вечно веселым Телигом, решил не предупреждать ее о возможной соседке. Они лишь доставили на плот и спрятали в своей палатке самонадувающийся матрац, спальный мешок и большую сумку с вещами для походной жизни, которую Лиз и Софи собрали втайне от Магды.

НА традиционные проводы плота на берег пришли почти все жители. Вместо обычного ужина устроили пикник, устраивались все кто как мог, кто на камнях, кто песке, получилось очень весело. Теперь толпа не жалась к одному большому костру, а растеклась почти по всему пляжу, так что образовалось множество групп. Когда окончательно стемнело, заполыхали костры и начались танцы под гитары и аккордеоны.

Самый дальний костер пока обходился без музыки. Здесь собрались путешественники и их ближайшие друзья. Разговоры велись не такие веселые как у других костров, скорее напутственные — что сделать, что заказать через хоганы, что передать в Ущелье...

Но вот из темноты вынырнул Лауди, нагруженный граммофоном и пластинками. Люди встряхнулись, начали подниматься, выбирать себе пару.

Вадим тоже встряхнулся, огляделся и пошел бродить по пляжу — этим вечером он так и не встретил Магду, хотя почему-то ждал, что она придет на проводы.

— Слушай, Данк, — окликнул его какой-то парень. — Ты бы перед отъездом распотрошил свой хоган.

Фраза вроде была понятной, слова знакомые, но что это может значить, Вадим никак не мог сообразить.

— В каком смысле «распотрошить»?

— У тебя там куча еды затарена. Земной. Ветчина, икра, наверное и другие деликатесы…

— С чего это ты решил?

— Это не я решил. Это весь лагерь знает. Надеялись, что после селя ты с народом поделишься, но ты зажал…

У Вадима в этот момент возникло лишь одно желание: дать этому идиоту кулаком в морду. Рука уже начала подниматься, но он все же сдержался.

— Бред какой. Поделись им со своей бабушкой, — зло фыркнул он, развернулся и пошел дальше.

Настроение было испорчено.

— Да ладно, как хочешь. Подохнешь на своем плоту, все равно нам все достанется. Только вот люди круглосуточно дежурят у твоего хогана, чтобы не пропустить дележку… Не думаешь о себе, подумай о людях в лагере. Продукты всем нужны, а если их шакалы растащат, они ж никому не отдадут…

Он уходил размеренно и неторопливо, хотя грудь разрывала дикая обида. С чего этот тип взял такую глупость?

Сжав зубы, задыхаясь от злости, он продолжал идти, сам уже не понимая куда и зачем идет. Но вдруг увидел Магду. Она сидела в какой-то компании и играла на губной гармошке, под которую танцевали две пары.

Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, Вадим понял, что уже способен открыть рот. Тогда подошел к Магде, потянул ее за локоть, поднимая.

— Извините, я заберу вашего музыканта…

Оборвав мелодию, Магда встала и посмотрела ему в глаза.

— Ну откуда ты выискался на мою голову-то?

— Давай прогуляемся? Мы же уезжаем, сможешь от меня отдохнуть потом…

И она согласилась.

Молча, не говоря ни слова, они шли мимо костров, не отвлекаясь на окрики и пожелания счастливого пути, пока не дошли до озера.

— Помнишь, как в первый день я тут купался, а ты меня обругала за то, что я простужусь, лежа на холодном песке?

— Да уж.

— Я очень стеснялся.

Магда фыркнула.

— Правда-правда стеснялся. Ты была такая… настоящая… Сильная, опытная. А я казался себе кутенком, который крутится под ногами, тычется в пустую миску и ждет, когда его погладят…

Он остановился, а она, сделав еще несколько шагов, тоже встала, но к нему не обернулась.

Повисло долгое молчание.

— Знаешь, вот именно таким как ты говоришь, был Ваади. А ты… Нет, ты как-то очень быстро изменился. Наверное, уже на второй день, когда огонь поддерживал… Вроде бы один человек, но что-то в тебе другое прорезалось…

— Просто я решил, что не хочу походить на Ваади… Подслушал ваши с Лиз разговоры, и понял, что такой я себе не нравлюсь. И поэтому должен как-то измениться… Но это, наверное, невозможно, да?

— Очень даже возможно. У тебя же получилось.

Магда наконец повернулась