Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через четыре дня, когда основные работы по размещению аппаратуры завершились, плот с Вадимом, Телигом и большинством ущельцев отправился в путь. Без Магды.
* * *
— Эту песню я написал для тебя, — тихо сказал Телиг, откладывая гитару. — Других слов найти не сумел.
— Хорошая песня, обо мне и одиночестве, которое не хочет уходить, потому что любимый ее не слышит…
Алони сжалась в комок, затем вскочила и стремительно метнулась с кормы.
Озадаченный Телиг остался один. В убегающей из-под плота воде виделся отблеск звезд, а из палатки доносились тихие всхлипы.
* * *
Жизнь в Ущелье почти не отличалась от предгорной за одним явным минусом. Главной проблемой было марево, которое до этого воспринималось как нечто эфемерное. Нет, оно не убивало, лишь полностью отключало попавшего под его воздействие человека примерно на полчаса. Если он падал на очищенную тропу, проблем не было — очнувшись, арзюрянин как ни в чем ни бывало, продолжал путь. Много погибших было лишь в первые дни, когда люди падали в ядовитую и агрессивную растительность — на желтые кобринки или просто на траву — и засыпали навеки.
Местные жители как могли расширили дорожки и старались не выходить из палаток и хоганов во время свечения. Но марево возникало и за час до рассвета, и часа через два после заката.
По ночам целая бригада аквалангистов расчищала и выравнивала дно реки. Днем те, кто не спал, монтировали на берегу каркас будущего купола. Как-то утром Вадим, всю ночь проведший на дне, торопливо позавтракал и решил поработать еще пару часов. Он направлялся к остову куполу из алюминия и пластика, когда услышал предупредительные крики, но среагировать не успел — его настигло марево, и он безвольно свалился на прибрежный песок. Очнувшись, Вадим понял, что его трясет Алони.
— Ни о чем не думаешь… с ночи песок холодный… простудишься… давай, подложу плед, — бормотала, действительно подсовывая под него небольшую пушистую тряпку, даже не плед, а, скорее, шаль.
— Я в порядке, — сообщил он. — Спасибо за заботу… И вправду замерз…
Работы шли на восточном берегу, прикрытом от поднимающегося солнца горами, так что до дневной жары было еще далеко. Покряхтывая Вадим добрался до служебной палатки и напился горячего чая из термоса. То, что он не ощутил воздействия марева, почему-то напугало его больше, чем что-либо еще на Арзюри.
На следующий день почти на том же месте погиб один из ущельцев — он успел пройти чуть дальше и упал головой в воду. Кинувшиеся ему на помощь люди были обездвижены маревом, но, к счастью, не пострадали.
Завершение строительства ознаменовалось большим праздником, на который собралось большинство жителей Ущелья и их гости с морской и предгорной визитниц. Больше всего порадовало всех, что марево не действовало на людей, находящихся в куполе, так что теперь многие работы, возможные в закрытом помещении, можно было вести в любое время суток и в комфортных условиях. Да и отдыхалось здесь почему-то даже лучше, чем в хогане, что уж говорить о палатках.
Но утром третьего дня марево не появилось.
— Может быть оно чувствовало людей, а когда мы все попрятались, оно притихло?
— Но теперь-то мы вышли, а оно не просыпается…
— Если это был какой-нибудь метеор, то у него просто кончился весь запал…
Все страстно надеялись, что оно больше и не появится, но выходили на рассвете и закате все равно без конца оглядываясь на вершины гор.
Через три дня Вадим и Телиг вместе тремя новыми приятелями из числа ущельцев отправился на небольшом плоте вниз по течению — ему хотелось оценить возможности построения морского купола и оценить масштабы работ.
Прибыв на место в разгар дня, всего пять дней спустя, Вадим поразился открывшейся картине.
Море до горизонта, синее, с чуть сиреневым отливом, вероятно из-за водорослей было освещено ярким белым солнцем. Визитница раскинулась на самом берегу. Только теперь он понял, почему оохол, погибший здесь и доставленный Ваади на Землю, сразу же полез купаться — спокойные волны так и манили к себе.
С двух сторон визитницы теперь высились два чудовищных размеров щита, поднятых на высоту метров пять-шесть.
«Добро пожаловать на Арзюри! Внимание! Ни в коем случае не выходи из хогана до захода солнца! Не лезь в воду! Дождись встречающих!» — гласили надписи на галактическом, китайском и испанском языках.
Вадим удивился вначале, зачем столько языков, если все переселенцы усваивают галактический при перемещении через хоган, но потом вспомнил свое прибытие. Да, сразу после выхода из хогана о новом для себя языке вряд ли кто вспомнит. «Надо бы добавить надпись по-русски», — подумал он.
Здешняя визитница была вдвое меньше тех, что он уже видел в Предгорье и Ущелье. Это было довольно странно — ему казалось, что все визитницы на планетах всегда примерно одного размера. Это на Земле размеры могли колебаться от пары хоганов до нескольких тысяч — в зависимости от размеров ближайшего населенного пункта.
Территория визитницы была тщательно очищена от растительности. Он знал, что здесь сейчас живет четыре десятка человек, а остальные семьдесят переехали в Ущелье. Многие возвращались сюда лишь раз в три года, чтобы посетить Землю, а затем возвращались назад.
Лавина дел в Ущелье закрутила Вадима, и он так и не поинтересовался, почему жители морского побережья так стремились уехать отсюда? Теперь это стало понятно. Берег был очень красив, но крайне скуден. Ближайший лес начинался почти в километре от визитницы и добраться до него было не просто — путь преграждал невысокий, но колючий кустарник. Добывать пропитание, древесину и смолы было совсем непросто. Удивительно, что на этой визитнице уцелели хоть какие-то хоганы — в этих условиях выживали только настоящие герои.
Плот с пещерцами встретили очень радушно. Разве что чуть огорчились, что это был плот, а не лодки, которые обещал соорудить Боцман. Недоумение Вадима «а какая разница?» рассеялось уже на второй день, когда ему предложили прогуляться за косу — там раскинулось… что-то... С первого взгляда он даже не понял, что это может быть. Гигантская шахматная доска?
— Соль. Местные жители нашли способ добывать соль! — вдруг
