Кажется… Что… Данк, ты мне нравишься…

— Я? Ты уверена? Именно я? Не Ваади и не Телиг?

— Я… я не знаю… мне кажется… я думаю… ты…

И тут Алони разрыдалась, уткнувшись в плечо Вадима.

Он растерянно погладил ее по голове, не зная, что можно сказать в такой ситуации.

— Думаю, ты что-то себе придумала и сама запуталась, — наконец, прошептал он, удивляясь, куда делся его голос. — Давай пойдем в шатер у причала, там никого нет сейчас. И спокойно поговорим.

Они добрались до шатра, но там уже сидел Боцман, громко прихлебывавший чай из гигантской кружки.

— Ох, ребята, простите, не знаю, почему все на меня косятся, когда я чаевничаю. А мне нравится. По-другому и чай не чай, ну согласитесь же! Так что сбежал сюда. Если хотите, терпите…

Алони вдруг расхохоталась. Вадим облегченно вздохнул, но через несколько секунд понял, что это не смех, а истерика. До Боцмана это тоже дошло. Он подскочил к девушке, вырвал ее их охапки Вадима и потащил к топчану, исполняющему в шатре роль и лавки, и кровати.

— Так, мадам. Садись и сама попробуй, — он сунул ей в руки свою кружку. — Давай, давай, вытяни губы трубочкой и втяни чай с самого верху!

Алони послушалась. Раздалось оглушительное хлюпанье.

— Во, видишь, как здорово! Скажи, что классно!

Слезная истерика вдруг превратилась в хохот. Настоящий, веселый, захлебывающийся на грани взрыва, но все же смех.

— Те-те-перь то-то-же так бу-у-у-у-ду, — звучно прихлебывая, сквозь смех, проговорила Алони.

— Э-эх, девки, одна любовь в голове, — глядя на зареванную Алони, фыркнул Боцман. — Все потому, что настоящей жизни не знаете. Ну, что, согласна пойти ко мне юнгой? Будем вместе чайком баловаться!

Опухшая от слез Алони яростно затрясла головой и выскочила из шатра.

— И вот скажи теперь, Данк, что я тебе не помог.

Всю ночь Вадим провел с Боцманом и Назимом, измеряя дно и вычерчивая его карты. После ужина он разложил их на столе, пригласив желающих обсудить возможность строительства куполов.

— Смотрите, вот здесь можно сделать большой, глубокий купол. Метров сорок в диаметре и метров пятнадцать в высоту. От него можно будет протянуть коридоры, соединив с еще тремя небольшими куполами… Два вот тут, рядышком, а один подальше… с комнатами отдыха… он невысокий, не больше двух с половиной метров, зато длинный. Чем не курорт? Если их не хватит, то потом еще вот сюда можно провести галерею… но это не сразу…

— Рыбок бы еще…

Увы, рыбки были хоть и самым недостижимым, но зато и самым бесспорным вопросом. Дебаты о том, где размещать на время противостояний кухню и столовую, где будут медицинские отсеки, спортивный зал, релаксационные кабинки, мастерские и другие помещения, затянулись надолго.

Уставший Вадим, наконец, собрал бумаги и отправился в свою палатку. Но тут увидел сидевшую под недавно появившимся на берегу огромным пляжным зонтом Магду. На протяжении долгих месяцев она всегда оказывалась в толпе или в компании хотя бы пары человек. Как ей это удавалось, он понять не мог. А тут...

— Хей, как дела?

Вадим подошел и сел рядом с ней на песок.

— Хей, — вяло отозвалась Магда, не глядя на него.

— Слушай… Ты не знаешь, что происходит с Алони?

Он не знал, как начать разговор. И, как бесчувственный чурбан, решив выяснить свои личные проблемы с одной девушкой, умудрился заговорить с ней о другой. Впрочем, ему казалось, что это, возможно, был единственный способ хоть как-то расшевелить Магду.

— А что с ней не так? — изумилась она, взглянув на него.

— Понимаешь, сегодня она подошла ко мне, пыталась что-то сказать… Но я так и не разобрался… То про Ваади говорила, то про Телига, — слукавил Вадим.

— Слушай, Данк, не морочь мне голову. Она на тебя запала. Ну, может, на Ваади, один черт. Ты сам этого не видишь?

— Некогда мне присматриваться…

— Ну да, ты же весь в великих проектах, куда тебе до влюбленных дурочек…

— Э-э… Думаю, ты сама все понимаешь… Но почему-то упорно не признаешься в этом…

— В чем?

— В моем отношении…

— Не впутывай меня в свои разборки с Алони! Сам с ней разбирайся!

— Ох. Магда. Я говорю о тебе. О том, что ты мне нравишься. При этом неприступна как скала какая-нибудь.

— А, да, ты же у нас скалолаз!

— Прекрати… Пожалуйста. Ну пожалуйста, я совсем запутался… Объясни человеческим языком, что вообще происходит… между нами…

— Ничего не происходит, — холодно пожала плечами Магда. — А что вообще может происходить?

— Знаешь… я когда тебя в первый раз увидел, сразу удивился… поразился… Знаешь, в голове засело слово «слонолань». Это ты. С первого дня, с первого взгляда… И я…

Вадим мучительно подбирал слова, уткнувшись лицом в колени. А потом обнаружил, что говорить ему уже не с кем. Магда исчезла. Испарилась. Он растерянно оглянулся и увидел лишь как она вбегает в свою палатку.

— Лань. Настоящая лань. Дикая, — пробормотал Вадим.

Ну в самом-то деле, почему она все время убегает?

* * *

Почти все друзья уехали, и долгое время Вадим лишь изредка узнавал, что у них все в порядке. Телиг с Алони остались в Ущелье, Соров связался с оохолами и проводил на их визитнице почти все время. Магда вернулась в Предгорье, а Назим остался на верфях Мертвого леса, изредка приезжая на морскую визитницу.

За полтора года под руководством Вадима вырос длинный пирс, затем большой купол, а теперь строились малые купола — сразу четыре. Скорость сдерживали лишь поставки с Земли тех материалов, произвести которые на Арзюри не было возможностей. Но после того как большой купол был построен, сюда зачастили гости и из Ущелья, и даже из Предгорной колонии.

Боцман обследовал побережье километров на триста в обе стороны от Морской визитницы и составил карты береговой линии. Путешествия сильно осложнялись тем, что плавать можно было лишь ночью, вытаскивая суда на берег — от восхода до заката морская флора яростно набрасывалась на чужеземцев, не щадя ни днищ, ни бортов.

В своем путешествии на восток Боцман нашел еще одну визитницу, на которой жила крошечная колония землян из семнадцати человек. Теперь же в Хлопушке вахтовым методом, по два месяца подряд, жили девять «погранцов», принимавших новичков и охраняющих их в первые недели прибытия. Бот