– Оу, – только и сказала я, глядя, как падает и сгорает в огне последняя тряпочка с ее смуглого тела.

В следующее мгновение темную снесло в открывшийся портал вместе со всеми ее прелестями, тряпочками, пламенем и прочим. В помещении, где восседали оба принца, мигом посветлело, занавеси отдернулись с окон, засияли светильники, исчезло что-то явно курительное со стола, и Акьяр, галантно поднявшись, склонился перед кристаллом со словами:

– Искренне рад видеть, Катрина.

Араэн принц Ночи среагировать так быстро не успел и все еще переводил удивленный взгляд с того места, где только что танцевала голая темная, на брата, но в итоге все же взял себя в руки и, склонив голову, произнес:

– Сияния утреннего светила вам, пресветлая императрица.

– Тени закатного светила вам, Араэн принц Ночи, – вежливо ответила ему и поздоровалась со вторым принцем: – Искренне рада видеть вас, Кьяр.

Кьяр кивнул и опустился в кресло, напряженно глядя на меня. Казалось, его взгляд выхватывал все доступные детали – мою одежду, прическу, обстановку вокруг, и даже очень внимательно изучил доступный пейзаж за окном. В следующее мгновение глаза темного сузились – он уже знал, где я. И, судя по усмешке, едва заметно искривившей уголки красивых губ, будет где-то рядом в самое ближайшее время. И лично меня бы устроило, чтобы это ближайшее время наступило прямо сейчас.

– Искренне прошу простить мое вторжение в момент… – отчаянно подобрала слова, – вашего любования прекрасным…

– Ну что вы, – перебил меня Араэн, – прекрасным мы имеем честь и удовольствие любоваться в данный конкретный момент. Видеть вас – истинное наслаждение, пресветлая императрица.

Звучало правдоподобно, но глаза выдавали больше, чем того желал бы темный наследник. Мило улыбнулась в ответ самой ядовитой из улыбок и сообщила:

– Я была вынуждена потревожить ваш покой в связи с возникшей необходимостью эвакуировать личный состав гарнизона, расположенного в районе Свободных островов.

Араэн мгновенно перестал улыбаться, и не осталось даже намека на любезность.

– В связи с чем возникла подобная… необходимость, ваше сверкающее величество? – холодно спросил он.

– В связи с расширением территории Эхеи. – Я лично была предельно любезна.

Темный любезен не был и с ходу задал вопрос, который я в его положении не задавала бы вовсе:

– А если нет?

– Пойдут на корм рыбам, в прямом смысле, – все так же любезно уведомила я.

Глаза темного принца полыхнули яростью, но сказать что-либо он не успел.

– Катрина, я лично займусь выводом гарнизона из крепости Тасхар. Сколько у меня времени? – вмешался Кьяр.

Нет, ну до чего же умный мужик, хоть и темный.

– Около получаса, – сообщила я. И вежливо добавила: – Благодарю за понимание и отзывчивость.

– Всегда рад помочь, – ответил Кьяр и добавил: – Уничтожайте кристалл, Катрина, я постараюсь организовать канал связи, который не будет столь болезненным для вас.

Несколько удивленная его словами, все же до конца сохранила лицо и ответила:

– Благодарна за участие. Всего темного.

Кристалл был уничтожен, и лишь после этого я позволила себе долгий, полный невыразимого страдания стон. Не знаю, откуда про боль было известно Кьяру, но боль была зверской – я смотрела на свои запястья, белые, ровные, тонкие, а ощущала их раздробленными, расколотыми, с разорванными сухожилиями.

Несколько секунд я просто хватала ртом воздух, но уже в следующую села ровно и, игнорируя боль, создала новый пространственный кристалл.

– Эдогар, – произнесла, едва в сиянии граней появилось лицо главы моей канцелярии. – Эвакуировать весь военный гарнизон с территории, прилегающей к Свободным островам. У вас полчаса. Действуйте.

Уничтожила кристалл.

Повыла, растирая запястья, и… и создала новый.

Наша спальня была разгромлена. Вся. Не осталось ничего целого, от мебели до колонн, декорирующих стены, и окон, изолирующих от ветра. Ветер гулял всюду – он играл с осколками стекла, трепал остатки разорванных простыней, разбрасывал перья и лепестки белых роз, то взвивая их в воздух, то вновь роняя. Ветер был полновластным хозяином здесь, но последнее, что ему следовало бы трогать, – это пряди платиновых волос сидящего у стены и сжимающего бутылку вина кесаря…

Все изменилось в единый миг.

Был изгнан ветер, восстановились стекла разбитых витражей, вернулась мебель… но не поднялся император.

– Нежная моя, – его голос прозвучал иронично и глухо в этом обретшем идеальный порядок пространстве, – я бы сказал, что рад видеть… но это было бы ложью. Уничтожь кристалл, Ошрое уже плывет к тебе, он доставит заряженный и настроенный запас из более чем трехсот пространственных окон. Я полагаю, тебе хватит… на первое время.

Я сидела, не зная, что сказать на это, и изо всех сил стараясь не взвыть от боли. Впрочем, вероятно, зря, что-то подсказывало, что скрывать боль от кесаря глупо.

– Естественно, глупо, – раздраженно произнес он, откинув голову и с затаенной насмешкой глядя на меня, – я чувствую тебя, Кари. Каждое твое желание, каждую мысль и всю боль, на которую ты идешь ради ненужного тебе разговора.

– Почему ненужного? – тихо спросила я.

– Потому что, нежная моя, тебе не нужны ни этот разговор, ни я, – устало произнес кесарь.

Резонное замечание.

И все же я сочла необходимым уведомить:

– Наше соглашение остается в силе, и я продолжу работу над процветанием вашей империи и в целом этого мира. А после вернусь в свой.

Пресветлый император Эрадараса вдруг усмехнулся, поднес к губам бутылку, сделал долгий медленный глоток, не отрывая взгляда от меня, а затем произнес:

– Нежная моя, ты удивительно умное создание, и в то же время…

Усмешка стала шире и при этом почему-то злее.

– Потому что я зол, – спокойно пояснил кесарь.

И глядя в мои глаза, с ледяной, но отчетливо читающейся яростью произнес:

– Я устал проявлять терпение. Я устал ждать. Я устал, Кари. – Он жестко усмехнулся и добавил: – Но главное – я понял, насколько все это бессмысленно. Пять лет, Кари, пять лет я искал способ покинуть Рассветный мир, не убивая тебя. И что в итоге? Ты убила себя сама, продемонстрировав мне, какую глупость я совершил, потеряв столько времени впустую.

Очередная злая усмешка – и издевательское:

– Мне следовало бы усвоить урок, нежная моя, следовало бы… но любящим сердцам свойственно полагаться на надежды. И я тщетно надеялся, что наступит миг, когда ты поймешь… – Кесарь отсалютовал мне уже практически пустой бутылкой и произнес: – За очередную ошибку на пути к твоему сердцу, нежная моя.