Натальей Николаевной оказалось прелюдией к главной новости дня – возвращению Ольги.

Наедине с собой он признавал, что это хорошо. Она готова поговорить – он будет пытаться добиться развода как можно скорее. Прежде всего, ради

Русланы. Ее слова о любовнице на самом деле задели его. И он не мог не признать ее правоты, хотя и считал по-другому. В его жизни не было двух женщин, и он не возвращался в постель к жене, уходя от Русланы.

Собственно, он и не уходил от нее, не считая пары поездок домой.

Объявленные в редакции рождественские каникулы пришлись весьма кстати.

Улыбнулся. Времени, проведенному с Русланой, ее голосу, негромко раздававшемуся из динамиков – он забрал диск в машину и включал его, создавая иллюзию ее присутствия.

Но чем ближе подъезжал к аэропорту, тем больше думал об Ольге.

Пытался предположить, что она скажет. Придумывал ответы.

Вдруг вспомнилось другое.

«Ты ее любил?»

Любил ли?..

Наверное, любил. Как любят красивые дорогие машины и элитный алкоголь. Но без них вполне можно обойтись, если они тебе недоступны.

Ради них не пойдешь на баррикады.

Наверное, они могли бы жить вместе еще долго. Как живут многие – вместе и врозь одновременно, не замечая ни отсутствия, ни присутствия друг друга.

Наверное, большинство сочтет его абсолютным идиотом, не умея понять, как можно оставить Принцессу ради Росомахи.

Но Егор был уверен – ему выпала уникальная возможность – изменить собственную обыденность… и изменить обыденность Русланы. Чтобы ее матери больше не приходили в голову мысли о несоответствии их полетов.

Только, если бы не дикая идея Ольги – орнитологическая концепция

Натальи Николаевны была бы вполне себе справедливой. А этого Егор не хотел. И в этом он тоже был уверен.

Когда он входил в здание терминала, табло сообщало, что самолет уже приземлился. Пришлось немного подождать, пока в выходе не начали появляться первые пассажиры.

Оля выпорхнула белоснежной птичкой – в белом манто, белой шляпе с широкими полями и белых же сапожках на каблуках. Когда она хотела ослеплять – она ослепляла. Даже улыбкой – как сейчас. За ней резво катился чемодан. И, пробравшись через толпу к пока-еще-мужу, она весело улыбнулась ему и проговорила:

- Ну, привет, Егоша!

- Привет, - ответил он и протянул руку за чемоданом.

Супруга подкатила тот к нему и, передавая, скользнула пальцами в перчатках по его ладони.

- Я голодна, давай заедем куда-нибудь.

Егор кивнул, соглашаясь.

- Как долетела? – проявил он вежливость.

- Отвратительно. Я уже почти сутки в самолетах и аэропортах. Мы с родителями были в Женеве. Прилетели в Париж, и я сразу вылетела домой.

Он снова кивнул.

- Твои письма, прости, я порвала.

- Адвокат составит новые.

- Составит. При непосредственном участии моего адвоката. А мой адвокат в курсе, что я не дам тебе развода.

Лукин хмыкнул.

- Почему ты передумала?

- Потому что я хорошенько подумала. У меня было для этого время. Я не хочу с тобой разводиться.

Они подошли к машине. Егор отправил чемодан в багажник, открыл дверцу

Ольге, а когда сам оказался в салоне, наконец, сказал:

- Я хочу. Я хочу с тобой развестись.

Оля хмуро взглянула на него. Улыбки на лице как не бывало. А вот знакомое капризное выражение с выпяченной пухлой нижней губой – нарисовалось в секунду. Принцесса!

- Я понимаю, что ты обижен, - решительно заявила она. – И понимаю, что виновата в чем-то. Пережала. Но это ничего не значит!

Егор завел мотор и некоторое время слушал его ровный негромкий рокот.

Потом заговорил.

- Нет, ты не понимаешь, - он посмотрел на Олю. – Я не обижен. Но жить вместе мы больше не будем.

Он отвернулся и тронул машину с места.

- А как тогда это называется? – опешила та.

- Это называется развод.

- Я не понимаю…

- Что именно?

- Что с тобой случилось… не понимаю… - она глядела на него своими большими удивленными и одновременно несчастными глазами. – Ты не можешь со мной развестись, это не в твоем стиле!

- Это еще почему? – удивленно поинтересовался Егор.

- Всего каких-то два месяца назад ты хотел дом и ораву детей!

- Не совсем так, если быть точным, но теперь неважно. Отдыхай и назначай время для адвокатов. Я приму твои условия, но развод мы оформим.

- Да я не дам тебе развод! – рассердилась Оля, разве что ножкой не топнула. – Я тебя люблю и никуда не отпущу! И ни один суд не разведет тебя с беременной женщиной!

- Потом разведет.

- А ребенка как делить будем?

- Повторяю, я приму твои условия. От ребенка отказываться не буду.

- Мне ты нужен, Егор!

- Не надо, Оля.

- Ты бросаешь меня без объяснений – и «не надо»? Не надо что?

- Кроме развода – ничего не надо, - они стояли на перекрестке, Егор внимательно смотрел на цифры, отмеряющие секунды, перевел взгляд на

Ольгу и спросил: - В ресторан везти?

- Я же сказала, что хочу есть! – вспыхнула она и тут же саму себя погасила:

- Нам надо поговорить… Егор, нам надо поговорить!

Откровенно говоря, в ее голосе вполне звучали панические нотки.

- Главное мы друг другу сказали. Остальное – обсудим в процессе.

- Я тебя никуда не отпущу! – вскрикнула Оля. – Я тебя люблю, Егор!

- Прости, - Лукин остановил машину и кивнул в сторону ресторана, окна которого были декорированы конусными елками из белой фольги и зелеными снежинками. – Здесь неплохая кухня. Вещи завезу на квартиру.

- Ты вышвыриваешь меня?

- Нет. Пытаюсь избежать скандала.

- Ты просто уходишь от ответа! Уходишь! Почему ты решил разводиться?

Почему?

- Тебе какая причина больше нравится?

- Та, которая настоящая!

- Я не на исповеди, - не сдержавшись, рявкнул Егор. – Есть идешь?

- Егоша…

Лукин резко вывернул руль и влился в поток машин. Молчали по дороге к дому, пока он поднимал чемодан в квартиру, пока собирал сумку для себя.

Перед уходом Егор заглянул в комнату.

- Я ухожу.

- Ты совершаешь ошибку, Егоша, - это были первые слова, сказанные ею за последние полчаса. Она сидела на своем любимом подоконнике, уже скинув и шляпку, и манто. И открыто смотрела на него. Взгляд ее казался потерянным и недоумевающим.