В 2001 году Денис Ломуков, учась на втором курсе, уступил домогательствам мастера курса – народного артиста СССР Глеба Архиповича Федотова (1946 года рождения), который покровительствовал самому яркому ученику. Не будучи гомосексуальным по природе, Ломуков предельно тяжело переживал зависимость от преподавателя, издевки и недружественность студентов. Со своим товарищем, Александром Власовым, он пристрастился к наркотикам, перестал ходить на занятия, получил в сессию неудовлетворительные отметки практически по всем предметам, кроме актерского мастерства.

В зимнюю сессию 2002 года по инициативе мастера, у которого Ломуков и Власов вымогали деньги, угрожая уголовным преследованием за «насильственные действия сексуального характера» (132 ст. УК РФ) и разглашение в СМИ гомосексуальной ориентации народного артиста, был отчислен из вуза.

В августе 2002 года Денис Ломуков скончался от передозировки наркотиков, смешав два препарата разных групп: каннабиоидов и опиатов.

После смерти сына Самохин дважды подбрасывал актеру письма угрожающего содержания, но серьезных последствий это не имело.

В 2003 году Феликс Николаевич перебрался из Москвы в Подмосковье – он тяжело переживал утрату Дениса. Самохин признан вменяемым, вполне здоровым человеком для своих лет. Видя убийцу лицом к лицу в момент совершения преступления, я не могу не усомниться в постановке психиатрического диагноза.

Соседом Александра Власова (1982 года рождения) по подъезду московской квартиры был подполковник ВВ РФ, военврач Бултыхов Степан Никитович, 1947 года рождения, по первому образованию токсиколог. Он помогал купировать ломки у соседа, дважды спасал его от смерти. Именно он посоветовал молодому человеку изменить жизнь, вырваться из привычной среды. Власов переехал в деревню Др. Б-ого района по приглашению Феликса Самохина, который после гибели сына, по его словам, чувствовал особое расположение к его другу. Изредка в деревню приезжал и Бултыхов, когда Власов (прозванный в деревне «Сашкой-укурком») входил «в штопор». По словам его любовницы, Иды Щипковой, Власов ненавидел деревенскую жизнь и «впадал в тоску от вида дороги, заляпанной коровами».

Ида Ивановна Щипкова, 1981 года рождения, племянница Самохина, никогда не видела, чтобы дядя общался с Александром. Впрочем, Власов и слышать не хотел о поваре, которого недолюбливал и считал насквозь лживым из-за официального непризнания сына.

14 июля 2012 года в отель «Под ивой», где Самохин работал поваром, приехал на двухнедельный отдых его заклятый враг Глеб Федотов.

Феликс Николаевич решил, что сама судьба отдает виновника гибели сына ему в руки, и в голове мстителя возник план убийства.

Федотов никогда не видел Самохина, не догадывался, кто он, и потому ничуть не усомнился в благорасположении поклонника при поднесении коробочки с «секретом». Самохин знал дилера, поставлявшего Сашке-укурку зелье, и без труда купил у него необходимые препараты. Убийца узнал о болезни сердца актера и к тому же сделал безупречный психологический расчет: Федотов всю жизнь пускался во все тяжкие и славился поразительной порочностью даже в родной богемной среде. Месть рисовалась в голове убийцы как мастерски срежиссированный спектакль в духе древнегреческих трагедий. Этакое символическое возмездие – точная копия мучительной гибели сына.

Если бы дело дошло до расследования (чего самоуверенный повар не допускал), все бы указывало на Сашку-укурка: и мотив, и возможность. Впрочем, самого Сашку, которого повар также винил в гибели Дениса, Самохин тоже приговорил.

Первой роковой случайностью стал приезд Бултыхова в отель. Подполковник знал историю Дениса и знал, кто его отец. Сашка вызвал доктора, переживая тяжелейшую ломку. Состояние его было критическим, и врач, «прокапав» пациента, решил остаться в отеле – заодно любимой рыбалкой заняться и отвлечься от тяжелых дум о своем смертельном недуге. «Сувенир» к тому времени уже был преподнесен, и Самохин не знал, когда актер воспользуется им. Он боялся разоблачения врача, который первым мог заподозрить связь повара и самокруток. В то же время он не хотел доверяться Щипковой, глупой и ненадежной по его мнению, потому он решил выкрасть наркотики сам, поймав подходящий момент. Время было упущено, и трагедия произошла именно в тот вечер, на который повар наметил кражу. Он не успел! Снова роковая случайность…

Свидетелем смерти Федотова и пострадавшим стал случайный человек – журналист Эдуард Кудышкин (год рождения уточнить?). Предполагая, что выживший журналист может знать со слов актера, кто подарил ему наркотики, Самохин в панике попытался избавиться от свидетеля и свалить вину за это убийство на любовницу Кудышкина Зульфию Абашеву, редактора, 1971 года рождения. Он проделал хитроумнейшую комбинацию: ранним утром, пользуясь отсутствием в номере Бултыхова, находящегося традиционно на реке, выкрал у него нембутал (пусть подозревают еще и врача!) и вколол смертельную дозу при помощи шприца в пакет с соком. О вкусах Эдуарда «сердобольный» повар узнал у Абашевой. Зульфия покупала сок, сладости и фрукты у Даши в баре. Отвлекши ее погоней за мифической крысой, якобы заведшейся на первом этаже, Самохин подменяет пакеты, пользуясь полотенцем. Никаких отпечатков – лишь неразличимая дырочка в крышке – вот вам и месть обманутой любовницы. А может, любовницы и ее воздыхателя – доктора. На сегодняшний день Эдуард Кудышкин находится в ЦКБ РАН в состоянии глубокой комы.

Следующим роковым эпизодом стал звонок Бултыхова Самохину. Изначально врач, по-видимому, подозревал Сашку-укурка, которому сам «сдуру» рассказал о Федотове, поселившемся в отеле. Но после покушения на Кудышкина считал, что повар и наркоман действуют заодно, тандемом «неуловимых мстителей». Зачем врач звонил убийце? Воззвать к совести, припугнуть, шантажировать? Скорее всего, им двигал страх. Он не мог не понимать, что смертельная опасность нависла и над ним, поэтому пытался задобрить убийцу. В то же время он вовсе не был уверен в своих обличительных выводах.

Но опасения его оказались оправданны. Самохин планировал избавиться от всезнающего Степана Никитича ночью, вколов ему роковую дозу того же нембутала – смерть больного человека по неосторожности. Для этого он положил в смородиновую настойку, которой хотел щедро угостить за ужином Анжелику Травину (1964 года рождения) и Адель Пролетарскую (1936 года рождения), относительно легкий транквилизатор феназепам, который имелся в его аптечке. (Бултыхов спиртного принимать не мог из-за болезни.) Лика домашним вином угостилась, а Адель Вениаминовна лишь сделала вид – сладкое пойло ей, видно, не понравилось.

Феликс Николаевич хотел безбоязненно взобраться по лестнице именно тем способом, что я и предполагала (подложив доску под балкон Федотова и подбросив «на всякий пожарный» Левин ключ в кусты). Проникая с балкона на балкон, он должен был попасть к Бултыхову. Но план этот пришлось применять позже, так как подполковник вздумал проявить инициативу и позвонил.

Самохин уверяет, что пытался у реки заключить джентльменское соглашение с врачом, но тот вновь совершил роковую ошибку, желая перестраховаться. Вскользь упомянул «любопытного свидетеля, которому не спалось, и он дышал на балконе воздухом». Бултыхов не осознает, что Самохин готов смести со своего пути и трепещущего врача, и ничтожного свидетеля. Вернее, свидетельницу – он прекрасно понимает, что речь идет о Травиной, которая соседствует с Бултыховым. Заодно он подбрасывает на тумбочку еще одну «улику» – Зулину невидимку, которую припрятал, когда тащил пьяную страдалицу в дом. Лишь в момент страшного убийства, приблизившись к кровати жертвы, он видит на ней старушку. Впрочем, какая ему разница – кто опасный свидетель, над которым занесен топор? Передвижения с топором на рассвете, конечно, были чрезвычайно опасны, но Самохину повезло. Вернувшись к реке, чтобы выбросить топор и найти мобильный телефон Бултыхова, который выпал во время попытки бегства жертвы, он видит мужика на противоположном берегу в момент, когда уже собирается ретироваться. Не слишком трезвый местный житель Леонид Ильич (фамилию и возраст требуется уточнить) видит не более полуминуты копошащуюся бабку на противоположном берегу.