«А ещё почему? Ну же, признайся себе… потому что влюбилась в него тогда, на той скамейке, во время того самого лучшего в твоей жизни поцелуя. Ты ведь отрицала это, не хотела соглашаться, что это так, но сейчас ты почувствовала, что совершаешь предательство», – все эти мысли очень быстро пронеслись у Ани в голове и она невольно обняла себя руками, стыдясь того, что чуть было не совершила. Марк, тоже успевший незаметно для неё растерять почти всю одежду, почувствовал, как она напряглась.

‒ Аня, что-то не так? ‒ нежно поинтересовался он, скользя ладонью по её плечам.

Ей было очень хорошо от его прикосновений, но всё равно она вздрогнула, глубоко вздохнула, и виноватым тоном сказала фразу, хуже которой в такие моменты быть просто не может.

– Прости, Марк, но я не могу. Пожалуйста, прости, но не в этот раз, не сейчас.

Она кляла себя, свою глупость и то, как в итоге всё сделала. Ну почему она такая дура? Хуже любой блондинки! Тупая!

Пауза, которую выдержал Марк, сказала куда больше, чем любые слова. Но всё же, он и тут проявил себя с лучшей стороны.

– Хорошо. Как хочешь, ‒ с лёгким разочарованием сказал он, хотя оно было отнюдь не лёгкое. ‒ И не извиняйся. Но если можешь, то скажи – почему?

– Просто…

Она не смогла сразу продолжить, но знала, что должна это сделать, что должна быть искренней с ним. Обязана, ведь он тоже был ей не безразличен. От обиды и злости на саму себя на глаза ей снова начали наворачиваться слёзы.

– Просто, есть человек, которого я повстречала до тебя. Которого люблю, но не видела уже очень-очень давно. И я не могу… Прости, я знаю, как сейчас выгляжу.

– Хм… Должен признать ‒ это неприятно. Гораздо неприятнее всего того, что ты сказала мне раньше.

Марк был уязвлён, что ему предпочли кого-то другого, да ещё и в такой момент, но старался не давать волю негативным эмоциям, обуревавшим его. Да, это обратная сторона любви ‒ человек, которого любишь, не обязательно любит тебя. Это ранит больнее любого оружия, это пронзает само сердце, но не убивает, а сводит с ума. Это жесточайшая пытка, когда человек, которого ты полюбил и который вроде бы отвечал тебе взаимностью, вдруг заявляет, что ты ошибался.

Он изо всех сил сдерживал эту боль, но кое-что всё-таки прорвалось.

– Почему тогда ты здесь, раз любишь другого?

Это был жестокий вопрос, который можно было по-разному трактовать, и Ане он причинил немало боли.

– Потому… потому что… Не знаю. Пожалуйста, прости. Прости меня. И пойми, ‒ виновато просила она.

– Понять? Что ж, попытаюсь, – чуть слышно хмыкнув, сказал Марк. – Расскажи хоть кто он, мой соперник? Где находится?

Она тихо, но глубоко вздохнула, всё так же не опуская рук. И правда – где же он? Жив ли?

– Я не знаю, где он. Может быть, он… давно уже мёртв. Погиб где-то, и некому похоронить его тело. Может, его похоронили и оплакали друзья. А может, он всё ещё жив и бьётся, проливает кровь за идеалы, в которые искренне верит… Он не такой, как мы с тобой. Он не слабак, как я, и не умудрённый жизнью, умеющий мастерски лавировать среди интриг, как ты. Он отстаивает свои принципы с оружием в руках, честно, открыто. Не то, что я.

Марк молчал, уткнувшись губами и носом в её теплое, шелковистое и приятно пахнущее плечо. Она попыталась представить о чём он думает, но это была бесполезная затея.

– Я должна подождать ещё немного, – продолжила Аня, не зная, хватило ли Марку такой аргументации. – Если он мёртв, то хотя бы из уважения к нему. Мне кажется, что это последнее, что я могу для него сделать – дать ему время и верить.

Гауфман молчал, одолеваемый злостью и ревностью. Ему не верилось, что женщина, которая стала для него столь дорогой и которая уже была в его руках, вдруг вырывается из них.

‒ И давно вы не виделись? – глухо спросил он.

‒ Больше четырех месяцев.

‒ Это недолго…

‒ Да, ‒ горячо перебила его Аня, ‒ но я готова руку дать на отсечение, что если он жив, то находится сейчас где-то на фронте, а ты сам знаешь, что там происходит. Так что… не знаю или мы ещё увидимся.

‒ Так если ты и сама в этом не уверена ‒ зачем тогда всё это? Просто оставайся со мной? Можешь вообще никуда не уезжать ‒ свяжемся с твоим отцом…

Он забылся. Совершенно выпустил из головы, что происходит. Не стоит подставлять Аню. Лучше ей уехать и доложить, что она не смогла ничего выяснить, а он тут и сам разберётся.

– Хотя нет, о чём это я. Лучше всё-таки тебе пока уехать, – всё так же глухо сказал Марк, не желая отрывать губ от её шелковистого плеча, а затем спросил. – Сколько же ты намерена ждать его возвращения?

Это был очень трудный вопрос. Она понимала, что они с Андреем были, как два атома в бескрайней вселенной, полной всяческих опасностей, которые вечно могут искать друг друга и никогда не найти. Здравый смысл говорил ей – не глупи, вы уже не встретитесь, оставайся с Марком и он сделает тебя счастливой. А чувства, сердце, наоборот – требовали верить и стремиться.

– Он не вернётся, Марк. Никогда, – дрогнувшим голосом сказала Аня, когда одна из этих сил взяла верх. – Даже если он жив ‒ он просто не сможет меня найти, не знает, где искать. А ещё мне кажется, что он один из принципиальных врагов моего отца. Не знаю почему, но есть у меня такое чувство. А ты же знаешь, что его враги обречены.

– Понятно.

– Поэтому через полгода или год, когда всё закончится ‒ война и… всё остальное – найди меня. Или я сама найду тебя. И тогда мы будем вместе.

Марк закрыл глаза, пытаясь подавить разбушевавшуюся в груди бурю. Выходило так себе, но ему было не восемнадцать, поэтому, даже не сумев подавить её, он всё равно говорил сдержанно.

– Хорошо. Так и поступим, – нехотя согласился он, отрываясь, наконец, от её плеча, и горячо зашептал на ухо. – Но знай – я никому тебя не отдам. Никому не уступлю. Потому что теперь ты – моя путеводная звезда. И я найду тебя где угодно. Только позови – и я примчусь за тобой хоть на край света.

Аня повернулась к нему, прильнула и поцеловала, обхватив его шею руками. Нежно, мягко, по-настоящему. Это было её подписью и печатью под заключённым с ним договором. Короткой, но объясняющей всё.

Оторвавшись от его губ, она прислонилась к ним лбом, а затем мягко соскользнула на плечо, не выпуская Марка из объятий. Расстегнутый бюстгальтер сполз, обнажив большие, округлые груди, но она не обратила на это внимания, даже не стала стыдливо прикрываться. Пусть Марк получит хотя бы это удовольствие – пусть полюбуется ею, ведь в следующий раз они могут встретиться очень не скоро. Если встретятся вообще.

Он тоже обнимал её, одной рукой нежно поглаживая спину. Как бы ни было ей хорошо, как бы ни хотелось остаться – она уже приняла решение, что уйдёт и должна была это сделать.