англичан и этого долбанного представителя, которого хотелось по стене размазать или живьем закопать.

– В случае смены руководства компании, мы имеем право изменить условия договора, – напыщенный индюк смотрел на Костю своими презрительными глазенками и думал, видимо, что перед ним Костя спасует. Ща-аз, прям! Мечтай, джентльмен хр*нов!

– Вы, видимо, что-то не так поняли, или ваши специалисты неправильно перевели. Вы можете попробовать изменить условия контракта только в том случае, если меняется руководство компании, а оно не изменилось: у нас форс-мажорные обстоятельства. Поскольку этого не произошло, я не вижу смысла в нашем с вами разговоре. Если Вы хотите разорвать контракт, тогда смотрите пункт 21, который оглашает выплату неустойки с вашей стороны, поскольку мы уже начали полноценную работу над вашим проектом.

– Как это у вас говорится? – задумчиво, на ломаном русском проговорил Джон. – Муж и жена – одна сатана? Забыл поздравить вас со свадьбой, жаль, что так получилось!

Ни х*ена ему не было жаль! Ни капельки! Собственными кулаками затолкал бы ему эти слова в глотку, но не мог, не имел права так поступать. На компанию Марины стервятники накинулись со всех сторон.

Приходилось наступать себе на горло и просить совета: у Савы, по поводу бывших клиентов и настоящих; у Димы, как у руководителя крупного предприятия с большим опытом. Служба безопасности работала в авральном режиме. Кто-то из сотрудников «бежал», как «крысы» с тонущего корабля, и при этом, эти «люди» не гнушались попробовать унести парочку секретов компании.

Идиоты!

Жизнь пестрила слишком яркими красками. А ситуация с Разецким и той «бабой», так и не была разрешена до конца.

Удалось выяснить только то, что Разецкий к покушению никакого отношения не имеет, но вот утечка информации у некой Аллы Евгеньевны Глушко, да, его рук дело. К счастью, и здесь все удалось решить малой кровью. Не без того, чтобы потом они с Савой не напились, как свиньи, и до такого состояния и разговоров типа «Ты меня уважаешь? Я тебя, да!».

Напились. Нервы успокоили.

Новые вершины Костя покорил.

Собрать людей, связанных одним большим и грязным секретом в одном месте, – реально. Только с такими «людьми» нужно очень аккуратно подбирать формулировку и слова, следить за тоном. Костя себя объективно оценивал, понимал, что его могут прожевать и не подавиться. Но они справились!

Никто не хочет скандалов такого масштаба. У всех есть дети, жены, любимые, любовницы. А связи с проститутками, пусть и элитными, с такой оглаской… позор. Сразу упадут акции, партнеры отвернутся, чтоб не замараться в грязи, жены подадут на развод и оттяпают половину, дай Боже, совместно нажитого, «честным» трудом и потом.

Собрались все вместе, не без угроз в адрес самого Кости и Савы, но сели за стол переговоров и смогли прийти к общему решению данной проблемы.

Дело закрыли, даже не успев открыть. Парочке журналюг, успевших пронюхать сенсацию, прищемили не только любопытные носы, но и еще кое- что. За Разецкого, по своим каналам, назначили хорошую награду, и теперь его ищет очень-очень много людей, включая уличных бомбил, проституток, барыг и весь остальной контингент. А значит, найдут.

С людьми такого полета дел никогда не имел, зато пользу принес не только Марине, но и себе, и Диме. Новые крупные клиенты, заказы. Сарафанное радио сделало такую рекламу, что хочется пойти и удавиться, от зависти к самому себе. Они вышли на новый уровень. Прибыль бешеная, прогнозируется еще больше, в перспективе выход на зарубежные рынки.

Страшно от того, что могут не справиться. Надорвутся.

Но обоим есть, что терять.

Люди работают проверенные, все, как часовой механизм отлажено, только успевай направлять, где нужно.

Если Марина жила в таком бешеном темпе последние восемь лет, то не удивительно, что здоровье подкосилось, и сердце сдало.

Домой буквально приползал. После работы и больницы был пустой. Не было у него желания кушать и говорить. Только лечь на кровать и не вставать до утра, пока не зазвенит будильник.

А каждое утро начиналось с завтрака с сыном, натянутых улыбок, притворного радостного настроения.

Он из кожи вон лез, чтобы дело всей Марининой жизни не кануло в лету, было на плаву и приносило прибыль.

За Илюхой следил, старался быть ему не только отцом, но и другом. Не пропускал его тренировки, отвозил утром в школу, даже начал с ним учить языки, чтобы было больше точек соприкосновения между ними. Но все равно не углядел, не увидел, не заметил, что сын на грани.

Когда стало ясно, что Марина не приходит в себя, и в ближайшее время этого не случится, Илья замкнулся в себе. Его не радовали ни тренировки, ни занятия, ни увлечения. Он не хотел говорить ни с кем. На откровенный разговор всегда приходилось его выводить.

Начинать издалека, подбираясь окольными путями…, и только тогда Костя смог понять, что на самом деле у ребенка на душе и в голове.

Илье было плохо. Ему было страшно. А еще он сильно злился на всех. И ненавидел себя.

Но до крайностей не доходило никогда.

Сколько помнил из слов самой Маришки, да и всех остальных, для Ильи любая форма насилия должна быть оправдана только самозащитой, и никак по-другому.

А вот сейчас… парень стал взрослым и пытается усвоить свой второй жизненный урок.

Начался сентябрь, новый учебный год в школе.

Костя думал, возникнут проблемы с охраной, потому что от своей идеи защитить самое дорогое не отказался, и теперь Илья передвигался везде на автомобиле с водителем и охранником. Подбирал всех Руслан, мимоходом обронив, что оба умеют стрелять и уходить от погони. Директриса пошла ему на встречу, вошла в положение и позволила охране постоянно находиться на территории учебного заведения. Еще бы она этого не разрешила,– за такие-то деньги!

Костя купил свое спокойствие хотя бы в том, что касалось безопасности сына.

Стоило Илье пойти в школу, не прошло и двух недель, как его вызвали в середине рабочего дня к директору. И теперь он сидел в просторном кабинете, пялился на портрет Толстого и медленно закипал, выслушивая всю чертову ахинею от этой пигалицы, заслуженного учителя России, учителя какого-то там года и еще с кучей регалий:

– … это недопустимо, такая агрессия – это совершенно ненормально для ребенка его возраста! Мы пошли вам на встречу, но поймите, я не могу больше оправдывать его поведение тем, что у него умерла мама!

У него перед глазами все потемнело после этих слов, но когда ощутил, как сын после всего вздрогнул, а на ладонь Кости упали злые жгучие слезы мальчика,