– Нет, никогда. А ребенка она взяла?

– Разумеется.

– Ну, что ж, может, это своего рода каникулы. После стресса.

– После того, как убили ее сестру?

– Это не она, – сказал Баллистер. – У нее во всем теле и одной агрессивной косточки нет.

– То есть она производит такое впечатление, но я уже не первый год на этой работе и, знаете, до сих пор еще удивляюсь.

– Да, я бы тоже удивился, если б оказалось, что это она. Но нет, она на такое не способна.

– А вдруг она испугалась, что Конни снова потащит ее в суд?

– Она думала, что такое случится… вот блин, забудьте, что я вам это говорил.

– То есть она ожидала, что все повторится снова?

– Считала, что такое возможно. Я сказал ей, что снова буду ее представлять, и мы выиграем и второе дело. А Медея – о, черт…

– Медея отказалась представлять Конни?

Баллистер даже застонал.

– Только не говорите никому. Она меня на тостере изжарит.

– Заметано, Майрон.

– В общем, Медея сказала, что больше с ней связываться не будет и, если Конни снова обратится к ней, пошлет ее к кому-нибудь другому. Потому что дело безнадежное. Так что, видите, Ри на самом деле не о чем было беспокоиться.

– Кроме сильнейшего стресса.

– Пусть так. Но она как… как ягненок. Помню, я был у нее в квартире, проводил интервью, и вдруг она нашла паука. Так она подняла его, открыла окно и аккуратно выпустила.

– Дитя цветов, – сказал Майло.

– Точно.

– Вроде семейки Чарли Мэнсона?

– Ой, ну зачем вы так говорите… Я понимаю, у вас работа и все такое, но, поверьте мне, Ри не убивала свою сестру. Готов поклясться.

Пока Баллистер это говорил, его голос изменился: стал тверже, глубже, как будто у него вдруг произошел выплеск гормонов. Может, со временем он научится обращать это себе на пользу и еще, глядишь, станет заправским судейским бойцом.

– Клятвы мне ни к чему, Майрон, мне нужны факты, – сказал Майло. – Единственное, что сейчас может помочь Ри, это разговор со мной, чтобы я сам мог решить, подозревать ее или нет. У тебя нет никаких идей, где ее искать?

– Нет.

– А если б были, ты бы с нами поделился?

– Может, и нет, – ответил Баллистер. – Говорю честно.

– Лучшая политика, Майрон.

– Не всегда, сэр. Не в нашем мире. Но тут уж ничего не поделаешь.

Майло поблагодарил Баллистера за потраченное на нас время, а тот улыбнулся и ответил:

– Не за что, ребята. Удачи.

Но когда мы не выказали никаких намерений покинуть ресторан, улыбка Баллистера как-то скомкалась, под левым ухом задергалась напряженная мышца. Он поглядел на свою нетронутую еду, повертел в руках бокал с «Маргаритой». Не поднимая глаз от крошечного водоворота с кусочками льда, выдавил новую улыбку и проблеял:

– Что-нибудь еще?

Я сказал:

– В приобщенных к делу письменных материалах Конни упомянула двоих музыкантов. По ее мнению, один из них мог быть отцом Рамблы.

Он наверняка читал эти материалы, причем, конечно, не один раз. Но промолчал.

Я стоял на своем:

– Что об этом говорила сама Ри?

– Мы никогда это не обсуждали.

– Вот как, – сказал я.

– Это не имело отношения к делу, – сказал Баллистер. – По-моему, и вы тоже так думали, иначе написали бы об этом в своем отчете.

– Верно подмечено.

Он улыбнулся.

– Видите, иногда и мне удается сказать что-нибудь дельное.

Я подвинулся к нему ближе. Он сделал попытку увеличить расстояние между нами, не смог и снова взялся за бокал.

– Ри когда-нибудь говорила вам, кто отец ее ребенка? – спросил я.

Он покачал головой.

– Я однажды спросил; думал, может, это ей как-то поможет. Но она наотрез отказалась говорить об этом, и я больше не настаивал.

– Почему вы думали, что это могло помочь?

– Финансовая поддержка, – сказал Баллистер. – Если отец – приличный парень. А если б она смогла с ним договориться и они действовали бы заодно, то их было бы уже двое – против одной.

– Ри не обращала внимания на такие вещи.

– Она сказала, что это не важно.

– А может быть, отец – не приличный парень.

– Не знаю, может, и так… Но мы все равно выиграли это дело, так что какая теперь разница?

– Такая, что Ри исчезла.

– Ее право, – ответил Баллистер. – Мы живем в свободной стране.

Вмешался Майло:

– Конечно, Майрон, но если ты все-таки что-нибудь о ней услышишь…

– То вам я ничего не скажу.

– Даже в интересах клиентки?

– Даже так, – подтвердил Баллистер. – Пусть она сама решает.

– Слова не мальчика, но адвоката. Что ж, удачи тебе во всем, Майрон.

Баллистер поднял свой бокал.

– И вам того же.

И опять мы не шелохнулись. На этот раз Баллистер смирился. Всосал из бокала льдинку, погрыз.

Майло продолжил:

– Да, Майрон, удача нам точно пригодится и еще одна вещь тоже. Нам нужна информация о том, где ты был пару вечеров назад, начиная с семи тридцати и далее.

– Я? – переспросил Баллистер. – О… ну у вас и шуточки.

Майло сидел неподвижно.

Молодой адвокат потряс головой.

– Сумасшедшие… хотя ладно, какие проблемы… где я был… во сколько?

Майло еще раз назвал временные рамки.

Баллистер заерзал.

– Наверное, я был с Медеей.

– Наверное?

– Ладно, я точно был с ней. Определенно.

– Всю ночь?

Новая вспышка румянца.

– Ага.

– Она это подтвердит?

– Думаю, да, – сказал Баллистер.

– А может быть, и нет? – спросил Майло.

– У нее могут быть из-за этого сложности.

– С чего бы, Майрон?

Баллистер на дюйм отодвинул бокал.

– Дело в том, что официально она еще замужем за своим вторым бывшим, он лузер, хочет содрать с нее побольше денег при разводе, вот и ищет, что бы еще использовать против нее.

– То есть ее неверность может оказаться ему на руку.