Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хотел только одного: чтобы палач отрубил мою голову.
И в этот момент я увидел еще одного человека в толпе, появление которого сразу зародило в моей душе серьезные опасения неопределенного характера. Увидел я еще живого Германика, который верхом на своем Инцитате (в этом сне у меня даже не возникало сомнений, что это самый настоящий конь), пробирался сквозь скопление людей к судейской трибуне, громко ругаясь и требуя очистить путь, и потрясая левой рукой, в которой он сжимал бумажный сверток. Я наблюдал за ним с нарастающей тревогой, и на мгновение во мне даже всколыхнулось уже вроде бы забытое за ненужностью чувство – ненависть.
Германик, тем временем, пробрался к трибуне и передал сверток Картону. Тот развернул его и, не снимая с головы коробку, долгую минуту держал листок перед собой, по всей видимости, читая только одному ему известным способом. Затем покачал головой, передал бумагу Червоточине и поправил коробку, которая накренилась, пока он читал и качал головой. Червоточина прочла быстрее и лицо ее, которое мне было хорошо видно, преобразилось красивой счастливой улыбкой. Я весь напрягся, потому что понял, что это счастливое выражение плохо гармонирует с той атмосферой, что царила на месте моей казни. Я предчувствовал самое страшное, и все в моей душе сжалось в ожидании ее решения. Не найдя в себе сил смотреть на нее в эти роковые мгновения, я изо всех сил повернул голову и увидел краем глаза, что палач смотрит на судей, продолжая держать топор на замахе.
– Прошу тебя, – прошептал я. – Сделай это. И будешь благословен, обещаю тебе. Будешь свят и омыт, только отпусти меня.
Он никак не отреагировал на мои мольбы, а в следующую секунду опустил левую руку. Я еще с надеждой подумал, что она просто затекла у него от долгого напряжения мышц, и что сейчас он вновь перехватит ею рукоять топора. Но вслед за левой, тяжело опустилась и правая рука, державшая топор, и я почувствовал, как в моей грудной клетке зарождается вихрь, стремящийся прорваться криком отчаяния. Топор звонко ударился о брусчатку площади. Еще несколько мгновений я отказывался поверить в то, что произошло, и всеми силами противостоял факту ужасающей правды, гласившей, что для меня все кончено, что я помилован в этом мире и презрен там, куда уже ступил одной ногой. А затем разум сдался, голова вспыхнула огнем, и я закричал так, как не мог, наверное, кричать человек. Но и крик этот не имел никакой цены, потому что был заглушен воплями обезумевшей толпы. Люди радовались, бросали вверх шапки, обнимали и целовали друг друга, плакали от счастья, воздевали руки к небесам и им же слали пылкие благодарности. Господин Асфиксия, Червоточина и Картон тоже спустились с трибуны и смешались с толпой, за ними последовал и Германик, ведя за собой Инцитата и используя его галстук вместо узды. Даже палач, бросив топор, бросился поднимать своими ручищами всех, кто попадался на пути и целовать прямо в губы – и женщин, и мужчин, и детей, и стариков.
При этом все они словно забыли обо мне. Они бесновались в неистовом празднике, на котором я был чужим. И вообще больше ненужным. Нигде. Ни там, ни тут. У меня не было сил даже оторвать голову от плахи, не то, чтобы встать на ноги. Сил хватало только вдыхать воздух, чтобы вновь и вновь разрывать грудь в истерических воплях и рыданиях, на которые никто не обращал внимания. И тогда я понял. Не за меня они болели, не за меня они молили, не за меня отчаивались. Их слезы и молитвы были по ним самим. Видя меня счастливым, по-настоящему счастливым тем счастьем, которое им и не снилось никогда в жизни, тем счастьем, за ложку которого они бы матерей своих продали, они просто не могли простить мне этого. Видя меня победителем, который через несколько мгновений должен был воссиять лучом в их кромешной и зловонной тьме, они молили, чтобы этого не произошло, чтобы отступник был усмирен, чтобы был обманут в своих чаяниях, и остался здесь же, среди них, в этой тьме, из которой он может и успел вырваться своим измученным разумом, но вот душой – нет. Этого они позволить мне не могли. И сейчас ликовали! Они, победители! Какое им