руку и указал ей в направлении силуэта. Она посмотрела в ту сторону и тоже увидела свидетеля этой сцены. Тут же схватила свой пиджак и бросилась бежать прочь. И как только она скрылась из виду, и стихли ее шаги, так и пелена сошла с моих глаз и я пришел в себя. Тут же меня качнуло, и я едва не сорвался, но успел ухватиться руками за ветви и сделал два шага назад. Снял с себя петлю и швырнул вниз, и только после этого вновь посмотрел в ту сторону, где стоял человек, который спас мне жизнь. Исчез и он. И если честно, в тот момент мне было глубоко плевать, человек ли это был или призрак.

Спускаться вниз оказалось куда сложнее, чем взбираться. Главным образом, потому, что теперь я был в ясном уме, сильно боялся, отчего спешил, и несколько раз ноги мои соскальзывали с перекладин, и я уже мысленно прощался с жизнью, или, по меньшей мере, со здоровьем. Кроме того, меня всего колотило, но не от возбуждения, а словно от лихорадки, и мне приходилось буквально выжимать из себя последние силы, которые таяли стремительнее, чем я приближался к земле. Мне казалось, что этот спуск длится уже около получаса, хотя, наверное, не прошло и пяти минут, когда я наконец ступил на последнюю перекладину и спрыгнул на землю. Покачнулся, ухватился за ствол сосны, но все-таки не смог устоять на ногах и опустился на ковер из мокрой хвои. И тут же потерял сознание или просто уснул глубоким черным сном.

Глава десятая

День 5. Утро

Когда я проснулся, то еще долго не мог собрать в кучу мысли и понять, где я нахожусь. Я лежал свернувшись калачиком, одежда на мне была сырая и неприятно липла к телу. В голове царил сумбур, и картинки с событиями последних дней перескакивали и мешали друг другу занять свое место в единой цепочке. Состояние было как после сильного похмелья, и первое время я все пытался вспомнить, где я вчера так напился и где, в итоге, оказался. А потом вдруг что-то щелкнуло в голове, и весь вчерашний вечер предстал во всем своем очаровании. Глаза я пока не открывал. Главным образом потому, что пока еще не был готов к новой порции приключений, которая, насколько я мог судить даже с закрытыми глазами, уже началась.

Дело в том, что я отчетливо слышал треск огня, чувствовал его тепло и запах. С одной стороны, это означало, что кто-то обо мне позаботился, а значит, рядом со мной не враг, с другой стороны… Господи, как я устал от всего этого! Я ведь хотел вчера просто отдохнуть и расслабиться, а в итоге едва не покончил с собой, а теперь валяюсь на мокрой земле, и, вполне возможно, не обойдусь без пневмонии. Но вспомнив вчерашний секс с Червоточиной, тут же укорил себя за наглость, и согласился, что оно того стоило, и раз уж связался с психопаткой, не стоило рассчитывать на ночь в уютной постели на шелковых простынях.

– С добрым утром, – услышал я мужской голос. Мне сразу показалось, что где-то я его уже слышал, но где именно, не вспомнил. – Не притворяйся, вижу по дыханию, что проснулся.

– Пытаюсь в себя прийти, – ответил я и перевернулся на спину.

Открыл глаза и посмотрел сначала на небо. Оно было еще темным и по-прежнему беззвездным из-за густых облаков.

– Который час? – спросил я.

– Четыре утра.

– Ты ведь беглый псих? Да?

– Не совсем.

Я приподнялся на локтях и взглянул на человека, который говорил со мной. Он сидел по другую сторону горящего костра, на длинном бревне, и шевелил палкой горящие поленья. Огонь плясал прямо перед его лицом, и мне было тяжело рассмотреть его, но странное дело: с самого того момента, как я открыл глаза, я совершенно не волновался, и даже не допускал мысли, что мне может грозить опасность. Пусть даже он действительно был бы беглым психом.

– Что же ты делаешь тут ночью? И зачем следил вчера за мной и моей девушкой?

– Следил? – переспросил он.

Я огляделся, и понял, что вообще нахожусь не на том самом месте, где отключился, а в глубине парка, примерно в двухстах метрах от злосчастной сосны, верхушка которой выделялась даже в ночном небе.

– Ты меня сюда притащил?

– Ты видишь здесь еще кого-то?

– Я и тебя плохо вижу, – ответил я и сел, что далось мне не без труда, поскольку все тело затекло и ломило от долгого пребывания на жесткой, холодной и мокрой земле. – Стой! Я тебя знаю, – тут же воскликнул я. – «Деревянный флибустьер»! Ты сидел у стойки, – я попытался вспомнить его имя, помогая себе безотчетными жестами. – Ричи, да?

– Точно, – ответил парень и улыбнулся.

Теперь, когда я сидел, то мог уже рассмотреть его лицо. В тусклом свете костра оно произвело на меня еще более глубокое впечатление, чем во время нашей первой встречи, и показалось мне даже красивым. В нем читалась какая-то усталость, от которой он словно получал огромное удовольствие (почему-то так мне тогда показалось, и теперь я знаю, что не ошибся), а взгляд серых глаз, в отблесках костра, смотрел так сильно, даже когда Ричи улыбался, что казалось будто ты не лицом к лицу с одним человеком, а на прицеле у толпы. У очень умной и организованной толпы. Он был одет в светлые джинсы и джинсовую куртку того же цвета поверх черной футболки, и я даже на секунду упрекнул его, что он не снял эту куртку и не укрыл меня ею, оставив спать в одной рубашке. Рядом с ним стоял открытый рюкзак.

– По земле волок? – я осмотрел свою одежду и обнаружил ее далеко не в лучшем виде.

– Не это тебя должно волновать.

– А что? – я принялся растирать затекшие локти и колени. Голова не болела, но была очень тяжелой, как при болезни. – Похоже, эта ночка отправит меня в постель на неделю, – сказал я, больше самому себе.

Ричи молча достал из рюкзака бутылку без этикетки и стопку бумажных стаканов. Отделил два из них и до половины наполнил зеленоватой жидкостью. Один из стаканов протянул мне.

– Пей залпом, – сказал он. – Избежишь болезни. И ноги поближе к костру протяни.

– Что это? – спросил я, понюхав содержимое стакана, от которого пахло высокой концентрацией спирта.

– Водка, – ответил он.

– Рассказы о целебных свойствах водки – это сказки.

– Ты до сих пор не веришь в сказки? – усмехнулся он и приложился