— Не начинай все сначала.

— Почему бы нет? Сам видишь, к чему привели все попытки замалчивать очевидное.

— Ты просто не в себе.

— Мне все равно. Я сыта по горло. До тошноты.

Губы Райана побелели.

— А знаешь, от чего тошнит меня? Меня тошнит от необходимости ходить перед тобой на полусогнутых. Бояться, что скажу что-то не то и раню твои деликатные чувства.

— В таком случае не стоит этого делать.

На его щеке дернулась жилка. Потянувшись к пульту телевизора, он сухо обронил:

— Тебе давно пора взять себя в руки.

Она выбила у него пульт, и черный прямоугольник заскользил по ковру. Райан растерянно заморгал, но Уинни уже пошла вразнос:

— А вот тебе давно пора быть честным! Если так уж сильно хочешь Шугар Бет, иди к ней!

Это окончательно добило Райана.

— Так вот что ты обо мне думаешь?

— Я устала притворяться.

— Я был верен тебе четырнадцать лет.

— Погоди, сейчас найду медаль.

— Я женился на тебе, черт возьми! Зная, что ты забеременела нарочно, никогда не упрекнул тебя!

— Еще бы. Ты для этого слишком порядочен. А вот я лгунья.

— Это сказала ты. Не я.

— Потому что для этого у тебя никогда пороху не хватало.

— И не смей корить меня за это! Сознание собственной вины заставляет тебя принимать все так близко к сердцу. Но это твоя проблема, Уинни. Не моя.

Ярость сменилась отчаянием. Она машинально присела на диван.

— Я видела, как ты смотрел на нее вчера вечером.

— Ты видела то, что нарисовало тебе собственное воображение. Стала настоящим параноиком.

Неестественное спокойствие снизошло на нее. Руки бессильно упали на колени, и она переплела пальцы.

— Я ревную. Так ревную, что неспособна мыслить связно. Но я не параноик. После стольких лет я все еще не могу заставить себя забыть о ней.

— Это чистый вздор. Ради всего святого, я женился на тебе.

— Не женился бы, если бы я не забеременела.

— Конечно, женился бы, — ответил он, помедлив чуть-чуть дольше, чем следовало.

Боль ударила в сердце.

— Конечно, женился бы, — повторил он, словно пытаясь себя убедить.

Уинни глубоко, прерывисто вздохнула.

— Я больше не знаю, кто я такая. И может быть, никогда не знала. Понятно только одно: я извела себя, пытаясь стать достойной такого мужа.

— Говорю же, все это чушь собачья.

— А я так не думаю.

Она встала. Оглядела все редкости, собранные с такой любовью. Она обожала эту комнату. Свой дом. Ей нравилось окружать себя предметами, говорившими о прошлом.

— Я собираюсь на время переехать в квартиру над магазином, — издалека донесся до нее собственный голос. Она не планировала этого, даже не думала ни о чем подобном до последнего момента. Но идея манила, как тенистая роща.

— Ты никуда не переедешь, — почти угрожающе отрезал муж. Такого тона она никогда еще от него не слышала.

— Нам нужно время.

— Нам нужен консультант по семейным вопросам.

— Понимаю, ты сердишься.

— «Сердишься»? Весьма слабое определение для того, что я сейчас испытываю. И что, по-твоему, я должен сказать Джи-джи? Что ее мать упорхнула, бросив ее?

— Не знаю, что ты должен ей сказать.

— То есть собираешься взвалить все это на меня, верно?

— Да, — прошептала она, шагнув к двери. — Верно. Раз в жизни я собираюсь взвалить все на тебя.

— Не смей шагу делать из этого дома, Уинни. Я не шучу. Попробуй уйти и увидишь, что будет!

Она притворилась, что не слышит.

«…у нее было достаточно времени, чтобы как следует рассмотреть любовника сестры».

Джорджетт Хейер. «Дьявольское отродье»

Дверь открыл Колин. На пороге стоял Райан. Ничего из ряда вон выходящего, если бы не то обстоятельство, что он оказался здесь в десять утра понедельника и выглядел при этом далеко не лучшим образом.

— Выглядишь препогано.

— Спасибо.

Они не разговаривали с самой субботней ночи. Размолвка была намеренной, поскольку у них было достаточно ясное представление о том, какое направление примет их беседа. Райан был лучшим другом Колина. Прежние отношения учителя и ученика давно остались позади, и теперь они даже не вспоминали об этом. Вместе играли в баскетбольной команде, иногда бегали трусцой по выходным, и Райан помогал ему тренировать футбольную команду мальчиков.

— Неужели фабрика сгорела? — осведомился Колин. — Просто в голову не приходит никакой другой причины, по которой ты мог отрешиться от привычек закоренелого трудоголика.

— С фабрикой все в порядке. Нужно потолковать.

Колину ужасно хотелось отложить этот несвоевременный тет-а-тет. Шугар Бет появилась на кухне вовремя, как он и ожидал, совершенно игнорируя факт своего увольнения. Впрочем, пока он сидел в кабинете, уставившись в монитор, она старалась не мозолить глаза. Он не мог отрешиться от мыслей о ней. Вчерашний секс оказался лучше, чем можно было вообразить, особенно учитывая жанр литературы, интересовавший его в последнее время. Она была бесстыдной, распущенной, спонтанной, волнующей и непредсказуемой. А потом не проявила ни малейшего интереса к посткоитальному выяснению отношений, что должно было облегчить ему душу. Вместо этого он ощутил нездоровое стремление заставить ее выложить все свои секреты. Хотя, он знал, кем она была раньше, все же не имел ни малейшего представления, кем стала впоследствии, и тайна манила его. Может, именно поэтому так много мужчин не устояли перед ее чарами. Она словно излучала трудноуловимый, но безошибочный вызов, тот самый, который заставлял их идти до конца.

Но образ Шугар Бет, как хладнокровной пожирательницы мужчин, не выдерживал никакой критики.

Райан заметил Гордона и удивленно поднял брови:

— Откуда взялся этот пес?

— Сам явился, — вздохнул Колин и, уступая неизбежному, спросил: — Хочешь кофе?

— Почему нет? Заодно расширю дыру в желудке.

— Можно перейти на низкокислотный органический кофе.

— И отказаться от любимой боли в животе? Ни за что.

Гордон поплелся за ними на кухню, покрутился там, отправился в солярий и плюхнулся на ковер. Райан выдвинул было табурет, но тут же оттолкнул его и принялся мерить шагами пол.

— Послушай, Колин, ты вправе отомстить, тут нет вопросов, но ситуация с Шугар Бет вышла из-под контроля. Страдают другие люди, так что ты должен избавиться от нее.