– Тому, кого не так жалко?

– Если вам угодно, – чуть повысила Карла голос, – называйте заботу о вас так. Вы не единственный блестящий ученый во всей стране.

– Приятно слышать это от вас, дамы.

– Предоставьте нам отчет о проделанной работе. Мы найдем специалиста.

– Хорошо.

Звонок был окончен.

– Будто я доверю это кому-то, кроме себя. – Он захлопнул ноутбук, положил его в рюкзак и выключил проекцию.

– Саша! – В лабораторию ворвалась Анко. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Я ухожу. – Принц надел рюкзак. – Поговорим, когда вернусь.

– Откуда вернешься?

– Из следующей точки, которую британцы атакуют после Куксхафена. – Саша прошел мимо и встал у дверей. – Давай, выходи.

– Ты специально говоришь загадками?

– Да, – усмехнулся он и открыл дверь нараспашку. – На выход.

– Загрузи в нас с Астрой программы военной подготовки.

Саша нахмурился.

– Зачем?

– М-мы хотим сражаться.

– Перехотите. Это опасно.

– Со знаниями по ведению боя мы будем гораздо лучше солдат из плоти и крови.

– Но это лишь немного снижает вероятность вашей гибели.

– А ты этого не хочешь? Переживаешь за нас?

– Конечно! – Саша развел руками. – Я слишком долго вас создавал и слишком много сил приложил, чтобы из-за вашей собственной глупости выбросить вас на помойку. – Он говорил об этом словно шутя, но для Анко это стало ударом. Она вдруг умолкла, взгляд ее стал пустым от душевных переживаний. Она приложила руку к груди, к месту, под которым у людей вроде Саши билось настоящее сердце, и тихонько ответила сиплым голоском:

– Я и забыла, что ты видишь в нас только роботов. Скажи, Саша, моя мама хоть раз пыталась связаться с тобой после того, как оставила меня?

– Миссис Маруяма была матерью Томико. А ты Анко. У тебя нет матери. Ты другая, и нет смысла ворошить прошлое, которое ты даже не помнишь.

В алых глазах Анко поселилась боль, и слезы застыли на ее глазах.

– Да, ты прав. Нет у меня мамы, чего это я.

– Ладно. – Саша приблизился к ней, приобнял за плечо, и они проследовали к лифту. Он заговорил непривычно ласково, так кротко, что Анко, не веря своим ушам, обернулась к нему, чтобы убедиться, действительно ли от него слышит столь редкую для нее заботу: – Идем наверх. Вы с Астрой побудьте в замке, пока я не вернусь, хорошо? Пойми, что я… хочу… уберечь вас от ужаса войны. Вы не должны этого видеть даже в новостях, не говоря о том, чтобы сражаться. До вас она не доберется. Живите спокойно. Если вдруг враг все-таки нападет на Берлин, я отправлю вас на частном самолете подальше отсюда. Туда, где будет безопасно.

– Саша…

– Что такое? – Он застыл при виде ее мокрых румяных щек и горьких слез, что неустанно скатывались по ним. – Почему ты плачешь?

Она громко всхлипнула и, срываясь на рыдания, заговорила:

– А если ты умрешь? Ты же умрешь по-настоящему, прямо как мы, и никто даже не попытается тебя вернуть, как ты пытался вернуть нас. Все считают тебя плохим. Это так нечестно! Ты умрешь, а они только порадуются, и никто не узнает, как ты старался для них. Я знаю, что у меня нет души. Я не та, кого ожидали увидеть мистер и миссис Маруяма, но… Я все равно рада, что живу! Живу с тобой и Астрой. Вы моя настоящая семья. И если кто-то умрет, мне будет так же больно, как если бы я была жива. Поэтому, пожалуйста, возьми нас с собой. Мы защитим тебя, мы научимся с этими программами, я обещаю. Разреши нам пойти с тобой, Саша!

Она кинулась в его объятия и сильнее разрыдалась у него на груди. От шока Саша растерялся: никогда ему еще не приходилось успокаивать плачущих людей, да и сам он не переносил таких истерик, как и не испытывал подобных эмоциональных порывов.

Он обнял ее, скорее, зная, что так нужно поступить, – ведь так обычно делают люди, когда кому-то грустно? В тот момент он знал лишь две вещи: во-первых, чувствительность Анко поразила его до глубины души, во-вторых, ее нужно как-нибудь успокоить. Ничего лучше он не придумал, кроме как заговорить в своей любимой насмешливой манере:

– Не понимаю, чего ты так расчувствовалась. Словно моя смерть без вас неизбежна. Вот поэтому я запрещаю смотреть новости: ничего хорошего в них не показывают. Насмотрелась ужасов и напридумывала себе страшных сценариев.

Анко отстранилась, всхлипывая уже тише.

– А-а разве не так происходит на войне?

– Я монарх, Анко. И я не собираюсь путаться в ногах у этих горгонов. Нет, я буду далеко от них, но так, чтобы видеть их хотя бы через бинокль. Со мной все будет в порядке, но если там окажетесь вы, то я не смогу пере… переделывать свою работу из раза в раз, потому что придется следить за вами.

– Это мы будем следить за тобой!

– В этом нет необходимости. Вот увидишь, все будет хорошо. Если бы все войны заканчивались смертями каждого, кто идет в бой или находится рядом с боевыми действиями, на земле не осталось бы людей. А нас много, верно? – Саша потрепал ее по волосам. – Нет поводов для беспокойств. Все будет хорошо.

Он видел, что она почти сдалась, и, дабы завершить разговор в свою пользу, добавил со смешком:

– Ты очень эмоциональная. Удивила меня прямо. Даже расстроила немного. Я теперь думаю приставить к вам охрану на всякий случай.

– Не надо охраны! Мы и так посидим.

– Точно?

– Да.

– Вот и умничка. – Саша хлопнул Анко по плечу и вызвал лифт.

– Саша.

– Что?

Она в последний раз вытерла щеки руками.

– Ты только Астре не говори. Ну, о том, что я плакала. Решит, что я совсем маленькая.

– Но ведь так и есть. Вы обе по сравнению со мной еще малышки.

Они сели в лифт и стремительно поднялись наверх.

– Да ты и сам недалеко от нас ушел, а уже такую ответственность на себя возложил.

– Отрабатываю свой дар и проклятье от ЗНР.

Внезапно в голове всплыли осколки воспоминаний об их с Авророй разговоре.

«Шкатулка с какими-то очередными секретами. – Саша и позабыл о ней, как только по возвращении взвалил на свои плечи все обязанности, какие только счел подходящими. – Открою, когда вернусь».

– Да замолчи ты уже, дрянь!

Юношеский крик, а следом резкий звон пощечины.

Александр замер у железной двери унылого серого коридора, за которой еще секунду назад слышался безудержный детский плач. Сменившие его всхлипы отражались от бетонных стен и эхом возвращались к нему.