расположениями чувства, сохраняет непоколебимыми и незапятнанными [духовные] навыки, которые всегда пребывают у него тождественными своему смыслу. Я имею в виду [то состояние души, когда] делание и созерцание тесно соединяются и никоим образом не отделяются друг от друга, но делание являет своими способами [осуществления добродетели] ведение, свойственное созерцанию, а созерцание, облаченное в броню делания, с таким же усердием блюдет добродетель18.

6. Следовательно, поскольку Слово [Истины] показало существование двух видов скорби и удовольствия – один вид, относящийся к душе, а другой, относящийся к чувству, – нам следует более тщательно по возможности рассмотреть и их причины. [В частности, можно сказать, что] двойственным является способ душевной скорби: один образ ее возникает вследствие собственных прегрешений, а другой – вследствие чужих прегрешений. Ясно, что причина таковой скорби есть либо чувственное удовольствие самого скорбящего, либо то же удовольствие, получаемое теми, о ком он скорбит19. Строго рассуждая, можно сказать20, что в людях полностью бы отсутствовал грех, если бы начало своего происхождения он не брал в неразумной привязанности души, ради удовольствия, к чувству 21. А причина душевного удовольствия, как это очевидно, есть скорбь чувства у того, кто [обычно способен] радоваться и наслаждаться собственными и чужими добродетелями22. И опять же при тщательном размышлении [можно сказать], что в людях почти полностью отсутствовала бы добродетель, если бы начало своего происхождения она не брала в обдуманном отвращении души к чувству23.

7. И когда душа приобретает это отвращение к чувству ради добродетели, то само чувство с необходимостью будет испытывать тягостные терзания, не имея способности души, придумывающей наслаждения, связанной с нею отношением произволения24. Наоборот, тогда душа воздержанием мужественно пресекает восстание [своих позывов] к естественным удовольствиям 25, через терпение пребывает полностью непоколебимой по отношению к натиску противоестественных и недобровольных терзаний и не отказывается от присущих ей по добродетели богоприличного достоинства и славы ради не обладающего существованием наслаждения26. И хотя плоть стремится избежать тягостных трудов, связанных с ощущением муки, душа, однако, не ниспадает с вершины добродетели.

8. Ведь постоянная занятость тем, что душе свойственно по природе, становится причиной скорби для чувства27. А противоестественное движение души, как это очевидно, является основой чувственного наслаждения, ибо начало своего развития оно не может брать в чем-либо другом, кроме отвержения свойственного душе по природе28.

Ум и чувство обладают противоположными друг другу действиями вследствие предельного различия и инаковости их объектов29. Ибо ум объектом своим имеет умопредставляемые и нетелесные сущности, которые ему сущностным образом свойственно постигать; чувство же – чувственные и нетелесные природы, которые оно воспринимает естественным образом30.

9. Впрочем, уму невозможно достичь сродных ему [597] умопредставляемых сущностей, кроме как посредством созерцания сотворенных чувственных вещей. В свою очередь, это созерцание не может возникнуть помимо сочетаемого с ним и сродного по природе ощущения чувственных вещей31. И разумеется, что если ум находится во власти явлений зримых предметов, то он склонен считать сочетаемое с ним чувство за свое естественное действие 32; отпадая от соответствующих его природе умопредставляемых вещей, он, так сказать, обеими руками хватается за [вещи] телесные, противоестественные для него, и, приводимый ими в действие вопреки своей идее, препобеждается чувством. Тогда ум становится родителем душевной скорби, которая постоянно истязает [человека] бичами совести; понятно также, что он делается и творцом чувственного удовольствия, утучняясь помыслами об образах [существования], способных сохранить плоть33. А если ум пресечет в себе [страстную привязанность] к чувству вместе со своей устремленностью к явленности зримых предметов, то он будет созерцать духовные смыслы сущих, очищенные от внешних форм этих сущих, и породит в душе радость, не будучи препобеждаем ничем из того, что постигается чувствами. Однако чувство при этом будет повергнуто в скорбь, ибо оно естественно лишится всех чувственных вещей. Ведь когда разум предводительствует над чувством в созерцании зримых вещей34, тогда плоть лишается всякого естественного для нее наслаждения, ибо в ней нет уже распущенности чувства, освобожденного от разумных уз для служения чувственным удовольствиям35.

10. Стало быть, как я сказал, чувственному наслаждению присуще производить скорбь или удручение (ибо они тождественны друг другу) души, а душевному удовольствию свойственно порождать скорбь или удручение плоти. По справедливости тот, кто полагает упование жизни на Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа воскресением из мертвых [возродившего нас] к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах (1 Пет. 1:3)36, – тот веселится душой и радуется радостью неизреченной, постоянно наслаждаясь надеждой на будущие блага, а плотью и чувством скорбит, так как через разнообразные искушения она удручается и ввергается в [телесные] муки. Ибо удовольствие и удручение сопровождают всякую добродетель: удручение исходит от плоти, лишенной приятных и нежных [наслаждений] чувства, а удовольствие – от души, наслаждающейся в духе смыслами, чистыми от всего чувственного37.

11. Итак, необходимо уму в настоящей жизни (под ней я понимаю то, что «ныне»), скорбящему во плоти ради добродетели вследствие многих удручений, проистекающих из искушений, всегда радоваться и веселиться, уповая на вечные блага, даже если чувство претерпевает терзания38. Ибо божественный апостол говорит: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18)39.

12. Следовательно, человеку возможно, как мне кажется, радоваться тому, что причиняет скорбь ему. Опечаливаемый по плоти вследствие удручений ради добродетели, [600] он в душе радуется самой добродетели, созерцая благолепие будущих [благ] как настоящее. Ради этого благолепия он, согласно великому Давиду, добровольно умерщвляется каждый день (см. Пс. 43:23; 1 Кор. 15:31)40 смертью плоти, а в душе всегда обновляется рождением духовным, поскольку имеет и удовольствие спасительное, и скорбь полезную41. Под этой скорбью мы понимаем не ту противоразумную и свойственную многим скорбь, которая разрушает душу, когда человек лишается страстей или материальных вещей, производящих противоестественные стремления к тому, к чему не должно стремиться42, заставляющих избегать того, чего не должно избегать43, но ту разумную и свойственную мудрым [мужам] скорбь, которая признается ими за дело Божественное и которая указывает на настоящее зло44. Настоящее же зло, как говорят, есть скорбь, возникающая в душе, когда чувственное наслаждение господствует над способностью [духовного] различения, и существующая в чувстве, когда шествие души в добродетели совершается беспрепятственно45. Ведь насколько силен натиск удручений на чувство, настолько [глубже] охватывает радость и удовольствие душу, приближающуюся к Богу через сродное по добродетели и ведению озарение 46. [601]

Вопрос 59