– Сударыня, – продолжал Гель спокойно, – я не отрицаю того, что я сэр Валентин, но уверяю вас, что я не убивал вашего брата. А теперь желаю вам покойной ночи и трогаюсь дальше в путь. – Говоря это, он пришпорил свою лошадь и хотел ехать дальше.

– Возьмите его! – крикнула она своим людям. – Вы дорого заплатите мне, если дадите ему уйти.

Угроза эта возымела должное действие. Слуги ее окружили Геля со всех сторон и стали так теснить его лошадь, что она поднялась на дыбы, стараясь выбраться из окружавшей ее толпы.

– Прочь, негодные твари! – крикнул Гель, размахивая изо всех сил мечом.

Раздались крики раненых, некоторые лошади подались назад, и перед Гелем образовался узкий проход. Сама Анна Хезльхёрст очутилась на земле около забора; перед ней, защищая ее своим телом, стоял стройный, высокий юноша, который не давал ей пробиться вперед, хотя она страстно этого хотела, зато она поощряла своих людей, как могла – голосом и угрозами. По мере того как Гель медленно пробивался вперед, Антоний и Боттль следовали за ним, чтобы не дать сомкнуться рядам неприятеля. Старик деятельно работал своим коротким острым мечом, Боттль с успехом пустил в ход свой пистолет и выпустил два заряда: пули, очевидно, попали в цель, так как двое слуг леди Хезльхёрст со стоном повалились на землю.

Таким образом нашим путешественникам удалось пробиться вперед и освободиться от своих преследователей. Гель пришпорил свою лошадь, и все трое бросились вперед быстрою рысью.

– Преследуйте его! – крикнула молодая девушка в бессильной ярости, но слуги ее, разбитые и раненые, и не думали даже исполнять ее приказания.

– Однако какое глупое положение для такой молодой девушки! – сказал Гель, понукая свою лошадь.

– Это не женщина, а дьявол, – произнес Боттль сквозь зубы, и в голосе его послышалось что-то похожее на одобрение.

– Чем объяснить ту странность, что она не знает в лицо сэра Валентина, которого преследует так упорно? – спросил Гель, обращаясь к Антонию.

– Она по большей части жила в Лондоне у своей родственницы, а сэр Валентин, как вы знаете, редко вообще жил в Англии.

– Хорошо, что по крайней мере Барнет знает его лучше в лицо, иначе он не так легко принял бы меня за него, – заметил Гель.

– Можете быть уверены, что Барнет знает наперечет всех папистов Англии, – отозвался Боттль, – он даже гордится этим, недаром он изъездил вдоль и поперек не только Англию, но и Францию, исполняя поручения своего начальства.

– Расскажи-ка мне еще что-нибудь про эту девушку, – сказал Гель, подъезжая ближе к Антонию. – Правда ли, что она – сестра того дворянина, с которым дрался сэр Валентин?

– Да, его единственная сестра и его единственная родственница. Теперь она является его наследницей и будет, вероятно, управлять сама его имениями, так как она уже достигла совершеннолетия.

– Однако она, вероятно, очень любила своего брата, если прямо с его похорон отправилась мстить сэру Валентину.

– Не думаю, чтобы они особенно любили друг друга; они никогда не ладили между собою и не смогли жить не только в одном доме, но даже в одной стране: оба они вспыльчивы и страшно заносчивы, ведь именно благодаря этим качествам брат ее и имел это несчастное столкновение с моим господином. Я еще удивляюсь тому, что при его характере ему удалось до сих пор избежать подобного конца. Говорят, у него было множество дуэлей, не здесь, так как тут все его знают и остерегались затрагивать его, а во Франции, где он долго жил; по всей вероятности, там-то он и познакомился впервые с сэром Валентином.

– А между тем, вероятно, сестра все же любила его. Вряд ли иначе она жаждала бы так мщения за смерть брата.

– Мне кажется, что в этой женщине кипит горячая кровь и она готова собственными руками сделать то, что обыкновенно поручают другим или что вообще не стали бы делать другие. Я уверен, что в ней говорит только фамильная гордость; она считает, что позор, нанесенный ее брату, относится также к ней, так как она одной крови с ним. Эти брат с сестрой всегда были более чувствительны к оскорблениям, которые им наносил кто-нибудь третий, чем к тем оскорблениям, которые они наносили друг другу. Я, конечно, не желаю чернить кого-либо за глаза, но что касается характера и темперамента этой женщины, то, право же, я согласен с тем, что это не женщина, а дьявол.

– Может быть, – ответил Гель, – но что касается наружности и ее голоса, она походит на ангела, с этим, я уверен, никто не будет спорить. Мне очень неприятно было, что нам пришлось оставить ее в таком ужасном положении среди дороги, с ее израненными и трусливыми слугами.

– Но, по крайней мере, эта толпа на время загородит дорогу и задержит немного Роджера Барнета, – заметил Боттль.

– Да, по всей вероятности, он уже успел теперь доскакать до нее, – ответил Мерриот. – Мне бы очень хотелось посмотреть, что-то произойдет между ними.

Сказав это, Гель замолк и задумчиво ехал впереди, сопровождаемый своими тоже молчаливыми путниками.

Между тем Барнет и его люди действительно подъехали к тому месту, где находилась Анна Хезльхёрст, и между ними произошла сцена, поведшая к самому странному результату.

Слуги Анны, все, за исключением двух: юноши, защищавшего ее своим телом, и человека, державшего фонарь, были ранены и не могли уже больше сражаться или преследовать неприятеля. Положение ее было действительно невеселое, она не могла прийти в себя от ярости, что враг ускользнул из ее рук, но в то же время была бессильна преследовать его дальше, так как ей приходилось теперь позаботиться о том, чтобы как-нибудь устроить своих слуг, из которых многие не могли почти двигаться. Как раз в эту-то минуту и подоспел ей на помощь Барнет со своими людьми.

Анна сидела на своей лошади; около нее стоял верный слуга, защищавший ее своим телом; кругом лежали или сидели раненые, – вот картина, которая представилась вдруг удивленным глазам Барнета, когда он подскакал к месту, где произошло побоище. Быстро оглядевшись кругом и удостоверившись, что ни сэра Валентина, ни двух спутников его нет среди оставшихся на дороге людей, и подивившись слегка тому, что делает ночью среди большой дороги эта женщина, окруженная такой странной свитой, Барнет, остановив на минуту свою лошадь, сейчас же приступил к расспросам.

– Скажите, пожалуйста, сударыня, – обратился он к Анне, – не видели ли вы одного господина в сопровождении двух слуг, только что проехавшего по этой дороге, завернули ли они по направлению к Стивенеджу или же повернули в другую сторону?

– Вы говорите про сэра Валентина Флитвуда? – быстро спросила Анна, сразу оживившись.

– Да, про него. Позвольте нам проехать и отвечайте скорее, куда он направился.

Роджер Барнет был человек среднего роста, крепкого, здорового сложения, с широким наглым лицом, с холодными серыми глазами и короткой черной бородой; говорил он всегда быстро и отрывисто.

– Да, сэр Валентин проехал по этой дороге. Посмотрите, как он поступил с моими людьми, когда я попробовала было остановить его. Но скажите мне, кто вы сами?