- Верно. А еще, когда сам Гога короновался, батю твоегоне спросили. Во все зоны маляву тогда направили, дескать, кто что проСухумского знает, порядок такой. Шаня в то время срок мотал, в зону, где онсидел, такая малява тоже пришла, воры ее перетерли, а батю позвать и спроситьзабыли. Или не сочли нужным. Ту зону тогда люди Сухумского держали, они точнознали, кого спрашивать, а кого не надо. Шаня злобу затаил, но понадеялся, что,когда сам короноваться захочет, Гога его поддержит хотя бы за то, что Шаняхипиш не поднял, смолчал о том, что порядок нарушили, не всех воров спросили.Ведь Шане было что сказать о Сухумском, Гога и в самом деле крысятничал, усвоих воровал, но батя твой был стратег, он всегда знал, когда имеет смыслпромолчать, чтобы это молчание ему потом тройной выгодой обернулось. А Гоганадежд не оправдал, выступил против твоего бати. Дальше знаешь что было?

- Нет, - покачал головой Ирек.

- А дальше я заранее связался с Сухумским, попросил опомощи, предупредил, что человек от меня в Москву приедет. И вдруг Шанязаявляет, что, если мы будем иметь дело с Гогой, он сочтет это личнымоскорблением. Я уважал твоего батю, Батыр, я считался с его мнением, он былуважаемым и авторитетным вором. Я не мог так обидеть его и сделать по-своему. Япослал тебя к Захару. Но Гога все равно узнал, что я отказался от его помощи, иузнал, почему. И на другой же день пошли разговоры о том, что вся наша братва,все мы ходим под Шаней, что он у нас тут главный, как он скажет - так и будет.Что мы - не серьезные люди, а пацаны сопливые, поставившие над собой"сухаря" и пляшущие под его дудку. Ты знаешь, кто такой"сухарь"?

- Знаю, батя говорил. Это тот, кому в коронацииотказано.

- Вот именно. Видишь теперь, что получилось? Шаняпытался навязать нам старые воровские понятия, он - человек прошлого, а мы -люди будущего, и у нас свои понятия, современные. Я чисто по-человечески сделалему уважение как старшему товарищу, а обернулось все тем, что нашей организациинанесен ущерб, пострадала наша репутация. И виноват в этом оказался я. Ты,Батыр, тоже считаешь, что я виноват?

Вопрос был коварным и страшным. Сказать "да" - довечера не дожить. Сказать "нет" - отпустить Старпому грехи. ВедьИрек, какой бы он ни был молодой и неопытный, уже отлично понял, что Шанюзавалили свои. Нельзя было терпеть такого надругательства над репутацией,необходимо было показать, кто хозяин в организации. Показать и тем, ктоснаружи, и тем, кто внутри. Чтобы понимали, что старым воровским законам неместо в новом криминале, и не рыпались. Прав не тот, на стороне которого"закон" и какие-то мифические "традиции", а тот, ктосильнее и у кого денег больше.

- Нет, вы не виноваты, ни в чем не виноваты, -дрогнувшим голосом произнес Ирек. - Я полностью согласен с вашим решением.

- Это было не мое решение, - пряча удовлетвореннуюусмешку, ответил Старпом.

- Да, я понимаю.

- Похороны завтра. Все будет по высшему разряду, обэтом не беспокойся.

- Спасибо вам.

В этом был весь Старпом. Ирек не сомневался, что решепиерасправиться с Шаней принадлежало именно ему, а не Щефу, так он повел разговортак, что сын убитого еще и благодарит его, и кланяется, только что руки нецелует.

- Иди, Батыр, отдыхай. У тебя завтра трудный день. Кичтебя отвезет домой.

- Спасибо, - снова повторил Ирек.

Всю обратную дорогу Кич и Менингит вежливо молчали, соблюдаяэтикет. Ну как же, такое горе у братана, батю шлепнули. Видно, Старпом какие-топодробности ему поведал, вон с каким лицом Батыр вышел к машине, прямо почернелвесь. Какие уж тут веселые разговоры, понятие надо иметь.

На встречу с Русланом Нильским в воскресенье Настяотправилась с утра, она специально, накануне договариваясь с ним, хотелапопасть в квартиру Вороновой как можно раньше, пока все ее обитатели неразбежались по своим делам. Но ей не повезло. Подходя к дому в переулкеКаменной Слободы, она увидела, как из подъезда вышли Андрей Ганелин и ЯнаНильская, сели в белый "Мерседес" и уехали. Выражаясь словамиКороткова, это, похоже, был уже третий акт "Разгона тоски", если предположить,что первый состоялся в пятницу, а второй - вчера, в субботу.

Уже подойдя к двери квартиры на втором этаже, Настямашинально подняла голову и увидела возле окна между вторым и третьим этажомженскую фигуру. Женщина неподвижно сидела на подоконнике и смотрела в окно.

- Наталья Александровна? - неуверенно окликнула Настя.

Воронова повернула голову и приветливо улыбнулась.

- Доброе утро. Заходите, дверь не заперта. Руслан васждет.

- Почему вы здесь сидите? Что-то случилось?

- Нет-нет, все в порядке.

Настя, поколебавшись, поднялась по ступенькам на одинлестничный марш. Теперь она стояла совсем рядом с Вороновой и видела, что у тойна коленях лежит открытый блокнот, а в пальцах Наталья крутит шариковую ручку.

- Вы что, работаете здесь? - изумилась она.

- Ну, - засмеялась в ответ Воронова, - работой этоможно назвать очень условно. Понимаете, я раньше жила на четвертом этаже. Тамбыла большая коммунальная квартира, я там родилась, там прошла вся моя жизнь.На втором этаже мы живем совсем недавно, муж специально купил квартиру в этомдоме, чтобы мне не пришлось отрываться от привычного места. А вот на этомподоконнике я, бывало, подолгу просиживала, когда мне не хотелось идти домой инужно было о чем-то подумать. Например, что сказать родителям. Или какуклониться от неизбежного конфликта. Вот привычка и осталась. Это место менякак-то по-особому греет. Наверное, мозг уже знает: если я подошла к окну налестнице, значит, надо работать, надо думать.

Воронова снова рассмеялась, несколько смущенно. Но Настяотчего-то не поверила ей. Она была уверена, что Воронова смотрела вследуезжающим мужу и Яне. Неужели ревнует? Такая уравновешенная и умная женщина нестанет впадать в ревность по пустякам. Настя подумала, что если уж Вороновазаревновала, то у нее должны быть очень веские основания. Очень веские.Выходит, Ирина Савенич права...

- Андрей Константинович и Яна уже уехали? -полуутвердительно спросила она.

- Да, только что, - кивнула Воронова.

- Жаль. Мне хотелось побеседовать и с ними тоже. Не знаете,они скоро вернутся?

- Боюсь, что поздно вечером. Яночке надо отвлечься,встряхнуться. Я очень благодарна мужу за то, что он взял это на себя. Девочкатакое пережила... Она еще слишком молода, не умеет справляться с эмоциями.

- Что вы имеете в виду?

Настя сделала вид, что не понимает, о чем говорит Воронова.Ведь ей самой ни Наталья Александровна, ни Руслан не рассказывали об истерике,которую закатила Яна, требуя, чтобы муж увез ее домой. А сослаться на ИринуСавенич означало бы нарушить конфиденциальность ее отношений с Коротковым.