должны скрываться. А наши тайны можно раскрывать лишь тем, кто это заслужил.

– Вы вряд ли найдете кого-то заслуженнее Вакса.

– Нам он неинтересен, – отмахнулась Луносвет. – Нам интересна ты. Разве тебе не приятно сознавать, что ты знаешь такое, чего не знает он – и никто другой? Тайны самого Космера?

– Мне не нужно хранить от друзей секреты, чтобы чувствовать себя особенной.

– Верю, – улыбнулась Луносвет. – Занятно. Так или иначе, я прошу тебя сохранить мой секрет. Считай это платой за помощь. Я встречалась с Автономией, знаю, как она действует. Без меня вам не справиться. Но если выдашь – я уйду.

– Вот, значит, как ты запела? Шантажируешь?

– Шантажирую? – удивилась Луносвет. – Это просто уговор. Мараси, у меня своя работа. Я не обязана помогать вам. Имея на руках улики, я сама могу быстрее вас разыскать, где жил этот Тобал Коппер. – Она развела руками. – Ваксиллиум тебе доверяет. Он поймет, если скажешь, что не можешь ему обо мне рассказать.

Она отошла в сторону и двинулась дальше по коридору. Когда она приблизилась к двери конференц-зала, ее поведение изменилось. Она стала взволнованной и неуклюжей, толкнула дверь, покраснела, когда та не подалась, и потянула ручку на себя.

Мараси в раздумьях продолжила путь. В словах Луносвет была крупица истины… Когда-то Мараси нравилось гоняться за мелкими мошенниками и даже опасными гангстерами. Но чем больше она узнавала о планете и сильных мира сего, тем меньше удовольствия получала.

Давным-давно она объясняла Ваксу, почему пошла в констебли. Ей хотелось сделать город безопаснее, для чего требовалось не просто отлавливать преступников, а поменять отношение людей к самим себе. Запри человека за решеткой, и ты помешаешь ему совершить новые преступления. Научи человека уважать себя и общество, и ты помешаешь совершать преступления всем, кого он мог научить, нанять или заставить.

Ей не хотелось возиться с отдельными личностями. Она хотела изменить мир целиком. По крайней мере, об этом мечтала, когда решила стать констеблем. Неужели повседневная рутина изменила ее?

Когда она вернулась, отправив сообщение Аллику, бригада аналитиков уже добыла искомую информацию. Газеты и архивные записи лежали на столе перед Ваксом. Мараси подошла к нему. Луносвет смирно сидела в углу, обезоруживающе улыбаясь. Уэйн притворялся спящим, но одним глазом следил за Луносвет.

«Не перестарайся с актерством, – не без удовольствия подумала Мараси. – Он тебя раскусит».

– Тобал Коппер. – Один из аналитиков указал на распечатку. – Пятьдесят три года. Химик, специалист по каучуковым изделиям. Работал на «Шины Бассейна», компанию, изготовляющую… шины.

– Пять лет назад его уволили, – добавил другой, – за… непредсказуемое поведение.

– И что бы это значило? – Мараси присмотрелась к разложенным на длинном столе газетам.

– Ну, – начала старший аналитик, кудрявая террисийка в рубашке с V-образным узором, – бóльшую часть информации мы почерпнули из судебного дела. Он судился с бывшим работодателем. По его словам, они… гм… «проигнорировали его жизненно важные открытия, касающиеся неизбежного конца света».

Вакс и Мараси переглянулись.

– Продолжайте, – сказал Вакс.

– К сожалению, продолжать особо нечего, – ответила аналитик. – Иск отклонили без рассмотрения. Здесь также упоминаются листовки, которые Коппер распространял, но такое мы не архивируем. У нас есть только судебное дело, документы об аренде квартиры и полицейский рапорт об аресте.

– За нарушение общественного порядка, – пояснил младший аналитик. – Он стучал во все квартиры своего дома и орал: «Им почти удалось разделить гармониум, и скоро нас всех уничтожат».

– Здесь вся информация. – Старший аналитик положила бумаги на стол. – Мы продолжим поиски, но вряд ли что-то найдем. Мы поименно отслеживаем всех, кто когда-либо подвергался аресту, и получили только три отклика.

– Можно последний вопрос? – остановила их Мараси. – Пожалуйста, разыщите записи о пропаже продовольственных товаров. Особенно с длительным сроком хранения.

– А, это у нас уже два года регулярно происходит, – ответила старший аналитик. – Капитан Блантач тоже этим интересуется; просила нас отслеживать подобные случаи. С чего вдруг криминальному подполью понадобилось столько консервированной фасоли?

– Хотелось бы и мне это знать. – Мараси взяла верхний лист судебного иска. Коппер утверждал следующее: «Некто готовится к катаклизму, строя бункеры, управляемые необъяснимыми технологиями. Городское правительство в доле, как и мои работодатели! Меня уволили, потому что я почти раскрыл их планы. Прислушайтесь! Они занимаются разделением гармониума, и если им это удастся, в их руках окажутся бомбы, способные превратить нас в черепах».

Последнее утверждение казалось несколько притянутым за уши.

Аналитики вышли, оставив Мараси и Вакса по очереди перечитывать документы. К сожалению, читать было особо нечего. В полицейском рапорте сообщалось, что Тобала Коппера отпустили, как только тот перестал буянить. Больше он правонарушений не совершал.

На последней странице значился адрес в фешенебельном, по словам аналитика, районе. Мараси полагала, что работа главного химика хорошо оплачивалась.

– Скорее всего, от него избавились, когда шумиха улеглась, – тихо предположил Вакс. – Чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Возможно, – ответила Мараси. – Но также вероятно, что его захватили и заставили работать на Круг.

– Смерть сказал, что он пропал две недели назад. След, наверное, уже остыл.

– Но других следов нет, – сказала Мараси.

– Согласен. Ким, вы знаете, как найти этот адрес?

30

Дом Коппера совсем не был похож на гору.

Уэйн стоял рядом со спутниками, подперев руками бока, и глазел на здание. Оно было блестящим, со множеством окон, напоминая бутылку дорогого напитка. Не должны здания так выглядеть; им положено напоминать груду кирпичей. А между ними должны быть подворотни, пахнущие тем, что выходит из человека после того, как он выхлебал бутылку дорогого напитка.

Уэйн ожидал увидеть плато.

«Нет, подожди, – сообразил он. – Сначала был каньон. Точно. По сюжету сперва нужно найти его».

Успокоившись, он последовал за Мараси, Ваксом и этой Ким, всячески старавшейся казаться неуклюжей. В фойе был консьерж и все такое. Может, и себе такое здание прикупить? Консьерж – штука полезная; может довести тебя до квартиры, если уговоришь слишком много бутылок дорогого напитка.

Впрочем, Уэйн обычно уговаривал самое дешевое пойло. Жизнь тайного миллионера не означала, что он перестал ценить всякую дрянь. Нужно было лишь прицепить к напитку эпитет вроде «классический» или «аутентичный».

Консьерж позвал коменданта здания, мужчину, который вполне был похож на кирпич. Хоть какая-то дань строительной традиции. Мараси с Ваксом объяснили, почему им нужно осмотреть квартиру пропавшего, а Уэйн в это время прогулялся по фойе, разглядывая огромные картины, изображавшие танцующих людей. На танцорах были костюмы и платья, ноги казались бесконечными, а спины держались так ровно, как будто люди были не из плоти и крови, а из линеек.

Похоже на каньон из маминой истории? Ма говорила, что там было красиво. Нет. Не сходится.