- Зачем вам ключи? Возьмите фонарик и посветите в щель.Если машина там, вы ее увидите.

Смысл происходящего остался для меня пока неясным, но явзяла за правило в этой семье не задавать лишних вопросов, чтобы, не дай бог, водин прекрасный момент не стать неудобной.

Я достала из шкафчика в прихожей фонарик и потянулась заповодком, но Наталья меня остановила:

- Ника, сначала посмотрите машину, вернитесь и скажитемне, а потом пойдете с Аргоном.

Да что ж это такое-то! Почему она не может подождать, пока явыгуляю собаку? Если ей так не терпится, пошла бы сама да и посмотрела, стоитмашина в гараже или нет, а не гоняла меня туда-сюда. Ладно, Кадырова, заткнись,ты прислуга, и твое дело телячье.

Аргон, крутившийся рядом, посмотрел с обидой, когда я сталаоткрывать дверь. Что же это делается, граждане-товарищи?! Время самое что ниесть "гулячее", половина одиннадцатого, и Ника уже оделась и дажеповодок трогала - и что теперь? Все отменяется? До утра, что ли, терпеть?

Я спустилась вниз, подошла к "ракушке" и посветилав щель. Странно, но машина Гомера действительно была на месте. А где же он сам?Может, он ее и не брал с утра?

Но тогда это означает, что Павел Николаевич уже с утра знал,что собирается "нарушать режим". Ох ты, доля моя горькая, выходит,мне еще и встречать его придется!

Прощайте, мечты о горячем душе и теплой постели, о покое итишине.

- Машина на месте, - сообщила я как можно спокойнее,вернувшись в квартиру.

- Ника…

Ну все понятно. Как я и предполагала.

- Наталья Сергеевна, вы хотя бы приблизительно знаете,когда вернется Павел Николаевич?

- Не знаю. - Она отвела глаза. - Но зато я знаю, где они с кем. Он в сто десятой квартире на девятом этаже.

Там живет его одноклассник. Вернее… Он там раньше жил, онуже давно уехал в Австрию, здесь осталась его сестра. Когда он приезжает вгости, он всегда звонит Паше… Павлу Николаевичу…

- И сейчас он в Москве? - уточнила я.

- Я его видела вчера. Он здесь. Я думаю, онистолкнулись случайно, у подъезда, когда Павел Николаевич уже шел домой. Ну иМиша затащил его к себе. Иначе Павел Николаевич предупредил бы меня, чтозадерживается.

А так знаете ведь как бывает… Кажется, что заходишь наминутку и что уже сейчас уйдешь, и еще минутка, и еще…

И не замечаешь…

Ты моя золотая. Как же ты его оправдываешь! Интереснотолько, перед кем - передо мной или перед собой? Квартира на девятом этаже. Ичто мне делать-то прикажете? Идти вызволять его оттуда? Или сидеть на девятомэтаже и караулить, когда Гомер соизволит прекратить накачиваться водкой исоберется домой? И тащить его оттуда на себе, чтобы он не свалился в пьяныйбеспробудный сон где-нибудь возле лифта? Ну хорошо, допустим. А собака? Кто икогда будет с ней гулять, если мне придется занять пост внутри здания? Черт бывас взял, Сальниковы большие и маленькие, с вашими тайными и явными проблемами,с вашим гонором и вашими претензиями!

- Хорошо, Наталья Сергеевна, не волнуйтесь, я всесделаю.

Нежно- салатовый пеньюар всколыхнулся вокруг делающегоповорот тела, Наталья, вполне удовлетворенная моим обещанием, вернулась вгостиную, к телевизору и журналам. Взяв Аргона на поводок, я вышла из квартирыи поднялась на девятый этаж. Здесь тоже были две тамбурные двери, на каждой подва звонка. Найдя две единички и нолик, я решительно надавила на кнопку. Неоткрывали довольно долго, мне даже пришлось позвонить еще раз. Наконецзагромыхали замки, и мне открыла приятная женщина лет пятидесяти.

- Вам кого?

- Извините, пожалуйста, Павел Николаевич Сальников не увас случайно?

- А вы кто такая?

- Домработница. Жена Павла Николаевича волнуется, он досих пор не пришел с работы, но она видела вашего брата вчера и подумала, чтоони, наверное, встретились.

- Еще как встретились, - обреченно вздохнула женщина. -Каждый раз как встретятся, так расстаться не могут, пока все не выпьют. Выхотите его забрать?

Она так и сказала: забрать. Как забытую в гостях вещь,книгу, например, или зонтик. Вероятно, смысл этого глагола состоял в том, чтоПавел Николаевич уже плохо передвигается на своих двоих и транспортировать егоможно только с посторонней помощью.

Соблазн был велик. Схватить Гомера в охапку, дотащить доквартиры, сдать с рук на руки Наталье и отправиться на "собакинг".Через полчаса вернуться и…

Но нет, нельзя. Вытаскивать мужа из пьяной компаниидозволяется только, жене, а никак не домработнице.

Престиж главы семьи, репутация, чувство собственногодостоинства - существует множество слов и понятий, при помощи которыхвыстраиваются аргументы, объясняющие, почему мне нельзя входить в эту квартируи забирать Гомера.

- Как вы думаете, Павел Николаевич у вас еще долгопробудет? - спросила я.

- Там еще много есть чего выпить, - очень серьезноответила сестра Гомерова одноклассника. - Я думаю, не меньше часа еще.

- Понимаете, мне нужно с собакой погулять, - торопливозаговорила я. - А потом…

- Да я все понимаю, - женщина скупо улыбнулась, - я жесколько раз видела, как вы с ним, с пьяным, на лавочке у подъезда сидите.Гуляйте спокойно, час я вам гарантирую.

- А вдруг он раньше соберется?

- Не соберется. Я их знаю. В крайнем случае я егозадержу. Года два назад Паша так нажрался с моим Мишкой, что заснул прямо влифте. Кто-то из жильцов на него наткнулся, выволок на первом этаже из лифта,так Паша до утра там и проспал. Правильно, конечно, что вы его в такомсостоянии одного не отпускаете. Это из-за детей, да?

- Нет, дети в курсе. Они уже большие, их этим неудивишь. Но у отца Павла Николаевича больное сердце, и ему совсем не нужновидеть сына в таком состоянии.

- Понимаю, - снова повторила женщина. - Так вы идитегуляйте. Вы его где караулить будете? На своем этаже или на нашем?

- Лучше на вашем, так надежнее.

- Ладно, возвращайтесь, как погуляете, я вам стульчиквынесу.

Горячо поблагодарив неожиданную помощницу в моем деликатномделе, я вывела страдающего и поскуливающего от нетерпения Аргона на улицу. Чертс ним, с пьяным Гомером, зато у меня есть целый час тишины, кислорода и общенияс собственными мыслями, с которого меня постоянно сбивают, когда я нахожусьдома. ан нет, Кадырова, рано ты размечталась! Если уж везет, как вчера, то вовсем, а если не везет, то тотально.

Даже такую малость, как час молчаливой прогулки, у меняотняли.