Хотя вся эта помощь, возможно, была оказана мне Игнатом несовсем бескорыстно. Не исключено, что Игнат подумал о том, что если меня осудятза убийство, то следом за мной могут посадить и его самого, ведь он былсвидетелем происходящего, а еще он, вероятно, боялся того, что я сломаюсь ирасскажу следователю о тех огромных деньгах, которые загубили всю мою жизнь.

Той ночью Игнат практически не спал. Он страшно хрипел,тяжело дышал и постоянно кашлял. Я села с ним рядом и поила его горячим чаем.

– Это я тебя заразила.

– Ерунда, прорвемся. – Игнат взял меня за руку ипрошептал: – Кристи, а может, это меня бог наказывает?

– За что?

– Я ведь тебе своим здоровьем клялся.

– Это тебе хороший урок: есть вещи, которыми клястьсянельзя. Они святые. Понимаешь?

– Понимаю, – с надрывом прохрипел Игнат.

– Рената была твоей клиенткой?

– Была.

– А почему ты сразу мне не признался?

– Потому что я всегда сохраняю анонимность своих клиенток ине разглашаю их имен.

– И часто Рената тебя заказывала?

– Часто, – признался Игнат и вновь закашлял.

– Не понимаю. Зачем ей это было нужно? У нее же был такойзамечательный муж.

– Рената сумасшедшая. Я знал ее еще до замужества. Онахотела, чтобы я на ней женился, и даже замуж вышла назло мне.

– Она тебя любила?

– Только любовь у нее тоже была какая-то сумасшедшая, точнотакая же, как она сама. Я уже к ней и приезжать не хотел. Вечно эти слезы,истерики.

– Господи, Игнат, и почему мы, дуры, таких мужиков любим?!Почему нас тянет на таких, как ты? Я не могу осуждать Ренату, потому что самаот тебя голову потеряла. Дура. Таких, как ты, стороной обходить надо. А мы, какночные мотыльки, летим на манящий огонек и сами в нем сгораем. Игнат, ну скажи:почему? Это потому, что приличных мужиков нет и выбирать не из кого, илипотому, что женщин подсознательно тянет на плохое?

– И то, и другое, – нервно усмехнулся Игнат.

Он уснул только ближе к утру, а я всю ночь сидела с нимрядом, держала его за руку и думала о своей дальнейшей жизни…

В Москве нас, к счастью, никто не встречал. Я вела под рукупо перрону заметно побледневшего Игната и с ужасом слушала, как же жутко онкашляет.

– Кристи, не бросай меня. У меня такое ощущение, что я скоросдохну.

– Не болтай попусту, ты просто простыл. Я чувствую, что утебя жар. Ты весь горишь.

– Знаешь, я простудой редко болею. У меня иммунитетотличный. Не пойму, где он сейчас?

– Ты о чем? – не сразу поняла его я.

– Об иммунитете. О нем, родимом.

– Истаскался твой иммунитет, точно так же, как и ты сам.

Сев в такси, Игнат стал кашлять еще больше и, обессилев,положил свою горячую голову ко мне на плечо.

– Кристи, что-то я у тебя совсем сдаю. Не оставляй меняодного. Я же не оставил тебя одну в трудную минуту.

– Он не заразный? – Таксист обернулся и испуганнопосмотрел на Игната.

– Человек просто простыл, – раздраженно ответила я и,потрогав лоб Игната, удивилась, насколько он горячий.

– Куда везти-то?

– В больницу.

– В какую больницу?

– В любую. У меня создается впечатление, что этот молодойчеловек сейчас сгорит. Поэтому для счетчика круги нарезать не нужно –оперативно едем в первую попавшуюся больницу.

– Только этого еще не хватало! – недовольно пробурчалтаксист, и машина тронулась.

Погладив Игната по голове, я коснулась его лба своими губамии прошептала:

– Потерпи. Я буду рядом, только, пожалуйста, потерпи.

Когда мы приехали в больницу, я помогла Игнату выйти измашины и привела его в приемный покой. Врач возмущенно стала мне говорить отом, что больница принимает только тех пациентов, которых привозит «Скораяпомощь», но я сразу установила с ней контакт при помощи нескольких денежныхкупюр и, в очередной раз убедившись в том, что язык денег еще никого неподводил, заговорила взволнованным голосом:

– Боюсь, что я сама его не выхожу. Он весь горит. Мнекажется, что у него температура выше сорока. А этот кашель… Он вообще непроходит. Всю ночь кашлял.

Игнат сидел покорно рядом со мной и, словно маленькиймальчик, которого мама привела в больницу, держал меня за руку, боясь остатьсяодин. С его слов врач заполнила карту, поправила очки и поинтересовалась:

– Вы ему жена?

– Я?!

– Жена, – ответил за меня Игнат и с силой сжал моюруку.

– Можете ехать домой, на вас самой лица нет. Вот вамтелефончик, по этому номеру вы можете звонить и спрашивать о самочувствиисвоего супруга. Это телефон отделения, в котором он будет лежать.

Я кивнула, взяла из рук женщины тетрадный листок и сунулаего в сумку.

– Скажите, а с ним ничего серьезного? На коклюш похоже.

– Сейчас мы все узнаем – коклюш или не коклюш. Анализы всевозьмем и проясним ситуацию. Не переживайте, жить будет. Ваш супруг оченьсильно простыл. Укол для того, чтобы сбить температуру, я уже сделала.

Перед тем как идти в отделение, Игнат вновь сильнозакашлялся и, не выпуская мою руку из своей, спросил:

– Ты будешь ко мне приходить?

– А ты хочешь?

– Конечно, хочу.

– Значит, буду.

– Я за несколько дней поправлюсь и вновь буду рядом. Будьосторожна. Ты лучше не наведывайся домой, это опасно. Поживи пока где-нибудь вдругом месте, пока я не выйду из больницы. У тебя есть где пожить?

– Конечно, есть.

– Можешь пожить на одной из моих съемных квартир.

– Думаю, это не безопасно. Я найду себе временноепристанище, не волнуйся.

– Знаешь, я сейчас пришел к мысли о том, что вот я заболел,а ко мне, кроме тебя, прийти некому.

– Только свистни! Здесь выстроится целая очередь из женщин, которымты разбил сердце.

– А я никого не хочу видеть, кроме тебя.

– Я поняла это, когда увидела тебя у будки спасателя.