– Давай не будем бросаться в крайности и думать о плохом.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Если все-таки все откроется, то я возьму всю вину на себяи скажу, что этих двоих застрелил я.

– Что ты сказал???

– Что слышала.

– Ты думаешь, что говоришь?

– Думаю. Уж если кому-то из нас и нужно будет сесть втюрьму, то в нее сяду я.

Я не могла не улыбнуться и поспешила освободиться от объятийИгната.

– Игнат, зачем ты сейчас разыгрываешь из себя доблестного иблагородного рыцаря? Это жизнь, а не работа. Я не твоя клиентка, и у тебя нетнеобходимости услаждать мой слух своим красноречием. Я тебя не купила, и тебене нужно отрабатывать свои деньги. Это жизнь, Игнат. Жизнь… А ты уже давноперемешал жизнь со своей работой.

– Кристи, я побеспокоюсь о том, чтобы ты не села в тюрьму,но если будет нужно, то в нее сяду я, – еще раз продемонстрировал своеблагородство Игнат, чем вновь не мог не вызвать у меня улыбки.

– И я должна тебе верить после того, как ты поклялсяпокойными родителями? – Я усмехнулась и вышла из ванной комнаты.

– Кристи, кончай ты меня попрекать родителями и домикомспасателя.

– Тебе это не нравится?

– Я же не идиот. Конечно нет.

– Я думала, может, от моих упреков у тебя хоть немногосовесть проснется.

Вскоре мы оставили ключи на рецепции и были приятно удивленытем, что никто не захотел лично принять у нас номер и проверить его содержимое.Посмотрев на дремлющую в холле женщину, Игнат взял меня за руку и как-тооблегченно вздохнул.

– С номерами проблема, люди своей очереди с ночи ждут.Думаю, что в скором времени эта женщина заселится в освободившийся номер. Еслиты уничтожила все улики, то нам с тобой практически ничего не угрожает.

– Я думаю, что никаких улик не осталось.

– Тогда не стоит переживать.

В этот же день Игнат умудрился достать у перекупщиковжелезнодорожные билеты, и через несколько часов мы уже были в поезде, которыймчал нас в Москву. Я лежала на своей полке с закрытыми глазами и притворялась,что сплю. Игнат накупил различных газет, читал прессу и пил ароматный чай. Ялежала и пыталась разобраться со своим внезапным сумасшествием, именуемымлюбовью, а быть может, и просто влюбленностью. Сумасшествие точно так же быстрозакончилось, как и началось. Остались только грустные воспоминания.Воспоминания о первом поцелуе, первом откровенном разговоре, первой близости ипервых смелых мечтах. На душе была пустота. Когда мне было чуть большешестнадцати, я верила в то, что мое счастье еще впереди. Стоит только подождать,набраться терпения – и наступит момент, когда я смогу дотронуться до негорукой, погладить его и сказать ему о том, какое оно хорошее. А теперь… Теперь язнаю, что самые лучшие дни уже позади. Я совсем не изменилась. Простопоменялись мои жизненные ценности. Где-то там, далеко остался чудесный домик вАвстралии на берегу синего океана. Видимо, моей мечте так и не суждено сбыться.Мне уже никогда не сидеть за этим столом, не слышать шум океана и не ждать кужину своих австралийских соседей для того, чтобы поговорить с ними о России и,как всегда, перемыть ей, родненькой, косточки. Теперь я точно знала, чтоостанусь одна до конца своих дней, а еще я думала о том, как бы сложилась мояжизнь, если бы я не встретила Игната.

– Кристи, ты спишь? – Игнат отложил газету в сторону ипощекотал мои пятки.

Я лежала с закрытыми глазами и по-прежнему притворялась, чтосплю.

– Кристи, я знаю, что ты не спишь. Ты притворяешься. Простоне хочешь со мной разговаривать.

Как только Игнат произнес последнюю фразу, он громкозакашлялся. Он так долго и сильно кашлял, что мне пришлось сесть рядом с ним ипохлопать его по спине.

– Подавился, что ли, чем-то?

– Нет. Сам не знаю, что на меня нашло.

После того как Игнат попил воды, продолжительный кашельстих, но дыхание его по-прежнему оставалось тяжелым.

– Может, я тоже простыл или от тебя заразился. Ты сама-токак себя чувствуешь?

– Я – уже нормально.

– А я – нет. О чем ты думала?

– О том, что, как только мы сойдем с поезда, нас опятьвстретят какие-нибудь бандиты.

– Слишком мало прошло времени. Никто нас не встретит.

– Ты знаешь, а у меня есть желание нажать, не доезжая доМосквы, на стоп-кран и сойти с поезда. Что-то мне боязно в Москве выходить.

– Кристи, ну не могут же эти бандиты следить за каждым нашимпередвижением. Да и сколько их вообще? Двое убиты, двое в больнице. Сколько ещелюдей ищут эти деньги? Давай лучше поговорим о наших с тобой планах.

– О наших? – Я посмотрела на Игната крайне удивленнымвзглядом. – А разве у нас с тобой могут быть общие планы?

– Совсем недавно они были.

– Совсем недавно они действительно были, но после истории сбудкой спасателя их не стало.

– Кристи, ну ты что, об этом будешь всю жизнь вспоминать? Яже тебе сказал, что больше такого не повторится.

– Ты с такой легкостью об этом говоришь… Игнат, ты же опятьврешь! Ты же сам понимаешь, что ты не сможешь без баб, не сможешь без ощущенияновизны. Как только мы приезжаем в Москву, наши дорожки с тобой расходятся.

– И как ты представляешь себе свою жизнь без меня?

– Я теперь вообще плохо представляю себе свою дальнейшуюжизнь. Если бы можно было вернуть все назад, то я бы никогда не взяла чужиеденьги и, от греха подальше, оставила бы тебя стоять с «дипломатом» в лесу.Зачем нужны такие деньги, из-за которых жизнь подвергается опасности?

– Ты не ответила на мой вопрос. Как ты будешь жить без меня?

– Куплю бронированную машину, найму несколькихпрофессиональных телохранителей и открою свое дело. Ходить буду в бронежилете исоздам такую службу безопасности, что ко мне так просто не подойдешь.

– А я? Я никак не вписываюсь в твои планы?

– Точно так же, как и я в твои. Или ты хочешь, чтобы я былатвоей сутенершей?

Игнат моментально изменился в лице, посмотрел на меня сненавистью и вновь принялся читать свои газеты.

– Извини, – тихо произнесла я и подумала о том, что я ив самом деле перегнула палку: несмотря на всю свою гнилую сущность, Игнатвсе-таки кое-что для меня сделал. Перетащил на чердак трупы, поддерживал втрудную минуту и старался улучшить мое психологическое состояние.