Мрак заставил себя встать на ноги, он впервые чувствовалсвое полнейшее бессилие, замахал руками:

— Святогор!.. Святогор!!! Святогор, услышь нас!

Всадник не шевельнулся. Лицо его было неподвижно, шоломнадвинут на брови, а глаза полузакрыты.

— Святогор! — надрывался Мрак.

Таргитай и Олег приподнялись на дрожащих руках, закричалисорванными голосами:

— Святогор!

Святогор не шевелился, но внезапно остановился богатырскийконь. Потянувшись через головы невров, он с сочным хрустом сорвал верхушкусосны. Огромная, как пещера, пасть поглотила ветви, раздался ровный трескперемалываемого дерева. Святогор медленно-медленно открыл глаза. Он уже закрылбыло их снова, но что-то удержало, он всмотрелся в каменистое неровное плато.Слышно было, как скрежетнул его доспех. Святогор впервые шелохнулся. Огромнаяголова чуть наклонилась. Глаза были удивительно чистые как у ребенка, серые,цвета хмурого неба.

Грянул, как гром, могучий оглушающий голос:

— Люди?.. Здесь?

Мрак невольно присел на корточки, а изгоев свалило громовымголосом как подрубленные деревья.

— Люди! — закричал Мрак во весь голос. —Святогор!.. Мы забрались в Горы, чтобы увидеть именно тебя!

Святогор долго смотрел молча, потом голос прогремел ужетише, словно из удаляющейся тучи:

— Когда-то я не был дивом… Мельчает людье. Был народ —горы сдвигали, но придет время — всемером соломину не поднимут… Аль уже неподнимаете?

Мрак заорал, приставив ладони ко рту ковшиком:

— Святогор! Нам нужна твоя сила велета! Чужие пришли,зничтожают твой народ!

Святогор сидел молча, жутко хрустели ветви в огромной пастиконя. Конь сорвал верхушки еще двух деревьев, словно траву, на людей пахнуловлажным дыханием, когда чудовищные зубы начали крушить и перетирать стволы.

— Сколько веков минуло, — проронил Святогор гулкимголосом. — Или тысячи лет? Горы все такие же… Только по вам, измельчавшим,можно угадать, что много воды утекло…

Мрак закричал во весь голос:

— Святогор! На твоих людей надвинулся чужой народ! Скороне останется и тех, кто всемером соломину…

Святогор хранил молчание, слышен был лишь странныйнепрерывный хруст. Огромный конь, пользуясь остановкой, выдрал с корнемпоследнее дерево, жевал, устало прикрыв глаза.

— Прихлопнуть бы как мух, — пророкотали наконецнад головами невров раскаты грома. — Ведь не держит мать сыра-земля… Альне ведаете? Из Леса вышли, что ли?.. Эх, все оставшиеся годы отдал бы, чтобыденек хоть промчаться по чистому полю, помериться силой с супротивником…

Его тяжелый вздох услышали, казалось, даже на Авзацких горахи острове Буяне. Мрак уронил голову, ощутив себя чуть ли не впервые в жизнивиноватым. Таргитая отпустил страх, он смотрел на исполина с жалостью. Кактяжело, должно быть, если не с кем словом перемолвиться!

Голова и грудь Святогора скрылись в наплывающих облаках. Избелого тумана прогрохотали слова, полные муки:

— Нет на земле мне дела… Леса корчевал, но деревья дляменя — трава… Горы ворочал, но кому надобно? Эх, найти бы тягу земную… Я бы вземлю кольцо вогнал, привязал бы к нему цепь железную, притянул бы небо кземле, смешал бы с землей, как было в моей молодости!.. Истратил бы малостьсвоей непомерной силушки. Да и вы увидели бы другой мир… Настоящий! Ещемолодой.

Конь тихо всхрапнул. Мрака отшвырнуло, он перевернулся черезголову, успел ухватиться за край трещины. Огромные, как тысячелетние деревья,ноги коня шелохнулись. Камни подпрыгнули, сорвались в пропасть, внизу загремелилавины, набирая силу, грохоча, сметая все на пути. На втором шаге треснула подкопытом каменная плита. Выбрызнула вода, вынесла грязь, камешки, затем тихопобежала ровная и чистая, как слеза, струйка.

Святогор тяжело повернулся, его чистые страдальческие глазанашли Мрака.

— Поговорите с Горынычем. Помоложе меня на тысчонкулет, помельче… Да и драчливее по молодости. Его земля еще держит.

— Горыныч? Это Змей? — закричал Мрак.

Святогор вслушался, приложив огромную ладонь к уху. Егомясистое лицо недовольно искривилось:

— Все, кто живет в Горах — Горынычи. Можете звать егоГорыней.

— А где он?

— Здесь, в Горах… Видите трехглавую гору, словно издревней Славии?.. С правого бока — пещера. Если не на охоте… не за дровами…

Конь медленно уносил богатыря, бухая копытами с кузницу размером.Земля вздрагивала, каменная гора трещала, разбегались трещины.

Мрак заорал вдогонку, срывая голос:

— Какая гора?.. Какая Славия?

— Эх, короткоживущие…— прогрохотало снова изнаплывающих облаков. Теперь тучи шли ниже, Святогора скрыло в белом до пояса. —Не помните, не знаете… Древняя Славия… Огромная страна среди окиян-моря, всередке трехглавая гора, моряки примечали издали… Затопило всего десять тысячлет тому, а уже, как вижу, не помнят… В одну ночь затопило. Уцелели лишь те,кто, как я, в тот день отлучился в другие страны…

Конь понес дальше, Святогор опустил голову, тут же позабыв омелких людишках. Гора вздрагивала, а камни подпрыгивали, когда тяжелое копытосо стуком било в землю. От скал откалывались целые глыбы, оставляя красныеследы, словно отделялись от плоти, с грохотом летели в пропасть. За конемСвятогора каменное плато осталось в глубоких трещинах, с глыбами торчком,вздыбленными скалами, где раньше было ровное место…

Мрак покачал головой, глядя вслед исполину. Потом злонабросился на изгоев:

— А где вы были? Языки в задницы повтягивало?

Таргитай умоляюще прижал ладони к груди, глаза были чистые,честные, Олег сказал виновато:

— Я занемел, Мрак… Я ведь трус, ты знаешь. Языкотнялся. Да и заговори я, все равно ничего путного не посоветовал бы. В головес перепугу все перемешалось.

Мрак с досадой отмахнулся:

— Кому нужны твои советы! Ваши глотки — другое дело. Яна год вперед наорался, уже хриплю.

Таргитай пообещал с дрожью в голосе:

— Если Горыныч… или Горыня хоть чуть поменьше, я буду стобой докрикиваться вместе.

— Ладно… Волхв, он сказал о трехглавой горе. Ты читал отакой?

— Трехглавая гора, — выговорил Олег все ещенеустоявшимся голосом, — ты будешь смеяться, но в самом деле читал… о нейнесколько раз… Трехглавая гора, трезубец… Погоди, дай отойти от этого страха,все вспомню. Или хошь, посмотрю сейчас?

— В другой раз, — буркнул Мрак. — У тебяпальцы трясутся, не отыщешь. А сейчас к той горе. Да побыстрее, а то здесьтемнеет быстро.