Они часто вспоминали рассказы Зарины о диких страшных горах,горных великанах, злобных гномах, огромных норах в которых живут горыни игорынычи… но когда горы приблизились, люди невольно задержали дыхание.

Горы немыслимой высоты, просто чудовищной! А самое высокое,что невры знали доселе — это вековая сосна на околице Большой Поляны. А горывставали дикие и страшные, блистающие как боги. На вершинах, на которые больносмотреть, блистали снега. Облака ходят ниже вершин, хотя еще сегодня невры былиуверены, что облака трутся горбатыми спинами по небесному своду.

Уже приходилось запрокидывать голову, наконец однажды земляпод ногами начала круто подниматься. Старая гора, разжиревшая и оплывшая подсвоей тяжестью, подумал, подыскивая сравнения для своей новой песни, Таргитай,больше похожая на холм, сплошь заросшая густой щетиной леса, зато за ней горыпомоложе и круче характером. Семя в их каменные стены не вопьется, не всякаяптаха решится свить гнездо!

Они шли день за днем, и горы уже теснились, налезали одна надругую, страшно блестели многоверстными разломами красного камня. Однажды двестены сблизились, изгои шли по узкому ущелью. Под ногами вроде все та же степь,та же трава, только много выглядывает округлых камней, словно гигантскиевишневые косточки, которые обсосали и выплюнули великаны. По бокам стены изкамня — шапка свалилась бы, если бы кто ее носил. Идешь как в длинном колодце,верх так высоко, что острые края цепляют и рвут проплывающие облака.

Таргитай ожил: в ущелье сумрачно, как в родном Лесу,каменные стены вверху будто целуются, палящего неба остается щелочка. Олег тожене трясет головой, как конь, отгоняющий оводов, капли пота не летят во всестороны. Только Мрак спешит, все такой же могучий, как тур, грозный, лук иколчан приросли к спине, большая секира в петле не мешает двигаться.

На привалах Мрак отлучался за добычей, изгои разводилиогонь, натаскивали хвороста, сушин, наполняли заново фляги чистой водой — Олегвычитал в книге, как в горах находить воду. К возвращению Мрака огонь полыхал,на треноге висел котелок с кипящей водой, а изгои раскладывали на отмытыхгладких камнях дикие целебные травы, плоские перья чеснока, трубчатые стебли,съедобные корешки.

Мрак приносил странных птиц с жилистым мясом и длиннымизагнутыми клювами, однажды подстрелил дикую козу. Съедали все, от добычиоставались лишь разгрызенные кости и перья или шерсть да копыта.

Изгоев мучил постоянный голод, но, несмотря на тяжелыепереходы, карабканье по скалам, оба быстро обрастали мышцами. Таргитай сбросиллишний жирок, нагулянный еще на печи, тело стало сухим и упругим. Глазасмотрели прямо, кожа на лице натянулась, а детски припухлые губы стали тверже.Олег обрастал мясом, быстро догоняя Таргитая.

Карабкались, обычно обвязавшись вокруг поясов веревкой. Мракпрыгал с камня на камень, как горный козел, поторапливал изгоев, уводил в горывсе выше и выше. Таргитай и Олег спешили изо всех сил, не обращали внимания наобвалы, лавины, оползни, что начинались от их неверных скачков. Усталые, необратили внимания, по крайней мере не перетрусили, когда за соседней горой сострашным грохотом и сухим треском вспыхнуло жаркое пламя, словно тамразверзлась земля, открывая дорогу в пекло, а вдоль каменных стен метнулсяогонь. Дрогнула земля, донесся глухой грохот, рев.

Невры переглянулись, Таргитай спросил измученным голосом:

— Что это?.. Олег, что написано в книге?

Олег пощупал мешок, проверяя, не утерял ли. За него ответилМрак:

— Змей Горыныч лопнул. Ну, со злости… Аль не серчаютникогда? Или два молодых Змея дерутся из-за созревшей Змеихи… Помнишь, какдрались Брусило с Тетерей из-за Ждановой дочки?

Олег присел на корточки, держась за дрожащую землю, пугливосмотрел на красное, словно залитое кровью, небо:

— Трудновато здесь. Змеи, Яжи, Смоки… Все огнем дышит,а Горынычи еще и летают. Тут большая секира Мрака не поможет! Даже из железа.

Мрак опустил ладонь на рукоять секиры, которой гордился,ответил уязвленно:

— Да, здесь лучше помогла бы магия. Таргитай, тыслучаем не волхв?.. Гм, я тоже… Нам бы сюда волхва, хоть завалящего!

Днем верхушки скал накаляло солнце, а ночью неврыпросыпались от холода. На камнях выступал узорный иней, невры утром жадно егослизывали, страдая от жажды. Костры жгли всю ночь напролет, если находилихворост.

Мрак поторапливал, покрикивал по-прежнему. Изгои казалисьсебе такими же неуклюжими мешками, но Мрак замечал, как плечи раздаются, поясазатягиваются. Даже у волхва грудь начала вздуваться, хотя не замечает, пробуетпривычно горбиться. Считают себя такими же слабыми, ведь от него отстают, ноМрак помнил, что раньше он, щадя их, едва перебирал ногами, а сейчас бежит,прыгает, но оба почти не отстают, хотя языки на плечах…

— Ой, смотрите, — ворвался в его мысли голосОлега.

Тон был такой странный, что Мрак сперва выдернул из ременнойпетли секиру, лишь потом повернулся.

Одна из гор медленно двигалась в их сторону. Мрак тряхнулголовой, взглянул снова. На этот раз увидел одну гору на другой. С третьеговзгляда понял наконец, что по вершинам исполинских гор осторожно ступаетчудовищно огромный конь, а на нем высится огромный, как скала, всадник. Страннои страшно блестят доспехи, шлем, нарукавники.

— Надо перехватить! — вскрикнул Мрак. — Онпройдет мимо…

Задыхаясь от бешеного бега, они мчались по скалам, прыгали,расшибались о камни, перескакивали глубочайшие расщелины. Мрак подхватывалобоих, тащил, пинал, перебрасывал через провалы, заставлял лезть через гребнискал.

Наконец добежали, рухнули, хватая воздух, как рыбы на суше.Во все стороны тянулась каменная плита, из щелей выбивалась сухая трава икорявые кусты. На краю плато, над самым обрывом росло с полдюжины огромныхдеревьев. Облака скользили над верхушками, иногда цеплялись, оставляя клочьябелого тумана.

Конь Святогора брел медленно, опустив голову. Когдапоравнялся с двумя лиственницами, достигавшими разве что до груди, с хрустомсорвал с одной верхушку, другую выдернул с корнем. Так и двигался дальше,равнодушно двигая огромными, как валуны, зубами, а на землю падали щепки с рукучеловека размером.

Святогор сидел неподвижный, застывший. Голова и плечи иногдаскрывались в облаках, на широких плечах лежал снег. С мясистого обвислого лицасумрачно смотрели полузакрытые веками выпуклые глаза. Огромный железный шоломразмером с шатер блестел, спускаясь по самые насупленные брови, на которых тожезацепился и не таял снег. Выгнутая стрела, пронзая козырь шлема, укрываларасплюснутый нос от ударов. Длинные вислые усы и длинная седая борода ниспадалина бронзовые пластины, наложенные поверх кольчуги. Богатырь был в кожаныхпортках, боевых рукавицах и тяжелых сапогах с огромными шпорами. На левом локтеу него болтался щит с озеро величиной, а исполинский прямой меч с резнойрукоятью колыхался у бедра. Из-за плеча выглядывал колчан со стрелами — будьони поменьше, сошли бы за копья.