Мне вручили повестку: я должна явиться к следователю по делуоб убийстве журналиста «Вечерки» Александра Тендрякова. Повертев бумажку вруках, я позвонила Рахманову.

— Жду тебя в офисе, — буркнул он.

Он снимал офис недалеко от помпезного сооружения, гдетрудился в поте лица Долгих. Обстановка здесь была сугубо деловая, но царилаатмосфера взаимопонимания и братской любви к клиентам, интерьеры выдержаны в английскомстиле, и Рахманов на фоне «красного викторианского» выглядел простоумопомрачительно. Он прекрасно знал об этом и предпочитал встречаться склиентами в своем офисе. Мое появление там произвело впечатление. Меняпровожали взглядами, разговоры вдруг смолкали, из чего я заключила, чтоинкогнито сохранить не удалось. Рахманов сидел за огромным столом красногодерева и листал какие-то бумаги.

— Проходи, — небрежно бросил он. Я прошла иустроилась на краешке стола. Он поднял голову от бумаг, усмехнулся и погладилмои колени. — Потрясающе выглядишь. Для меня или для следователя?

— Он спит и видит засадить меня в тюрьму.

— Не преувеличивай. Уверен, у них на тебя ничего нет. Яхочу услышать всю историю в деталях. — Я рассказывала, а он слушал,скрестив руки на груди и наблюдая за мной. — Что ж, даже если они смогутдоказать, что ты и есть та самая девица, что, поверь, не так-то просто, этоничего им не даст. Единственное, что тебе могут инкриминировать, — ты незаявила о происшедшем в милицию. Но ты была сильно напугана и опасалась мести.Отправляйся и ничего не бойся. Если я пойду с тобой, это, пожалуй, вызоветподозрения: лучший в городе адвокат является по такому пустячному делу… Помни,у них на тебя ничего нет. Потом сразу же ко мне. — Он снова погладил моиколени, усмехнулся и потянул меня за руку.

Все вышло так, как Рахманов и предсказывал. Следовательзадавал вопросы с видом смертельно уставшего человека. Казалось, мои ответы егоничуть не интересовали. Через полчаса я покинула его со смешанным чувствомдосады и облегчения. В кабинете Рахманова я застала Антона.

— Мы собирались пообедать вместе, — пояснилОлег. — Составишь нам компанию?

Я заметила, что его предложение не пришлось по душе Антону,хотя он старательно улыбался, и отказалась.

— У меня другие планы.

— Я заеду вечером, — кивнул Рахманов.

Приехал он поздно и чем-то был недоволен.

— Твой приятель на редкость деятельный малый, —заявил он.

— Кого ты имеешь в виду?

— Шлимана, конечно.

— Так это его заслуга?

— Его. Он затеял собственное расследование.Отказывается верить, что убийство совершено из-за пьяной ссоры. Он успел допечьвсех, прокуратуре волей-неволей приходится шевелиться. Тебе не следовало с нимспать, дорогая.

— Лучше скажи, что мне делать?

— Ничего. Борька, придурок, лишь зря тратит время, хотьэтого и не понимает. Впрочем, на то он и придурок.

Проводив Рахманова, я отправилась к Виссариону. На этот разв моем репертуаре преобладал Шопен. Может, по этой причине, а может, из-заотсутствия дождя девки вскоре разбежались, а я, решив выпить чая, перебралась кстойке. Виссарион взглянул исподлобья и, пользуясь тем, что мы одни, произнес:

— Он опять тут рыскал.

— Кто? Тот самый тип?

— Тот самый. Девки видели. Болтался возле твоего дома.Говорят, у тебя новый приятель? Это ему не понравилось. Он увидел его ипоспешно ушел.

— Можно о нем узнать хоть что-то?

— Можно, — пожал Виссарион плечами. — Но этопотребует времени. Он очень осторожен. Проследить за ним ни разу не удалось.Девки говорят, он точно растворяется в темноте. Был и нет его.

— Девки обожают небылицы, — проворчала я. —Пожалуй, стоит навестить хибару, куда он приводил нашу красотку. Вдругчто-нибудь и нарою.

— Вряд ли, — флегматично пожал плечамиВиссарион. — Он не дурак. Не то мы бы уже знали, что он за тип.

— Попробовать всегда стоит, — ответила я,поднимаясь из-за стойки.

Утром я отправилась по указанному Любкой адресу. Машинубрать не стала, решив, что на сегодня и общественный транспорт вполне сгодится.

Дом выглядел на редкость скверно. Его давно должны былиснести, но почему-то не торопились. Железо на крыше было сорвано, и сквозь дырывиднелись стропила, навевая неприятные ассоциации с потревоженным склепом.Стекла сохранились лишь кое-где на первом этаже, остальные окна внизу забилидосками. Фасад дома скрывала маскировочная сетка, дабы эта развалюха своимвидом не наводила уныние на прохожих.

Я была уверена, что никого тут не застану, даже бомжи врядли обитают в доме в такую пору, когда дожди льют который день, а крышапрактически отсутствует. Но, заглянув в распахнутую настежь дверь квартиры, яуслышала голоса и решила зайти. Двое мужиков выламывали доски пола. Орудовали сусердием, так что меня поначалу не заметили.

— Бог в помощь, — сказала я, устраиваясь накорточках. Вид девицы в дорогом кожаном костюме в таком месте, да еще в такойпозе, произвел впечатление. Мужики замерли и посмотрели на меня едва ли не сиспугом. — Давно трудитесь?

— Так ведь дом на слом… Торговый центр строить будут. Адоски мы с согласия, чего добру пропадать…

— Живете по соседству?

— Ну, — неопределенно кивнул тот, что стоял ближеко мне.

— Мужик тут не появлялся? Лет сорока, сутулый. Может,был в компании кого-то из этих… — Я протянула фотографии, и трудяги ихдобросовестно просмотрели.

— Нет, никого не видели. А мужик здесь жил, приблудный.Мы своих-то всех знаем, а он стороной держался. Освободился недавно.

— Откуда знаете?

— Ну, так видно же человека. Петька Сидоренко егопризнал, сказал, он раньше высоко летал. А кто высоко летает, тому падатьнизко.

— Кто такой Петька Сидоренко?

— Ну, человек… — удивился дядя.

— Понятно. Где его найти можно?

— У пивной. Он там с утра до вечера.

— Имени мужика не называл?

— Фамилию называл, да я не помню.