– Ну-ну, – поторопила она.

– Что «ну»? – спросил я с неудовольствием. – Что непонятно?.. Люди не просто скоро перестанут не умирать, а это случится на протяжении нашей жизни. Если ничего не случится, то еще можем успеть!.. Тебе сколько лет?.. Ладно-ладно, молчу. Прости, я посмотрел на твой бицепс в пятьдесят сантиметров, потому и спросил. Чего нам, мужчинам, скрывать возраст?

– У меня сорок два, – ответила она, – что даже для мужчины хорошо. У тебя вроде бы меньше тридцати?

– Тридцать семь, – ответил я с обидой, – глазомер тебя подводит.

Она ухмыльнулась.

– А чего обиделся? Ты же ученый, тебе на физические данные начхать. Значит, страшно смерти?

– Кому не страшно, – ответил я так же серьезно, – тот дурак. Хуже того, животное. Животное не страшится смерти, оно страшится гибели. Животное не понимает, что от старости тоже умрет. А человек должен понимать, что все его знания, весь опыт, все-все исчезнет вместе с ним. Это и для общества катастрофа… ну, не полная, прогресс все же идет, но представь себе, если бы великие ученые не умирали в свои шестьдесят лет, а жили хотя бы сто-двести!.. Да и не только великие… Сейчас знаний столько, что учиться приходится до пятидесяти, а там только начинаешь брать разгон, как приходит за тобой смерть и говорит: мало ли что ты уже почти готов создать лекарство от рака и от всех болезней!.. Пришла пора ложиться в гроб.

Она буркнула:

– То другое дело. Одно – жить до ста или даже двухсот лет, другое – быть бессмертным! Я уже говорила, бессмертной быть не хочу!

– А кто неволит? – спросил я. – Как надоест – убейся о стену. Или прими йаду. Прыгни с крыши. Утопни. Да как угодно!.. Твое право. Бессмертие для тех, кто хочет умереть тогда, когда сам изволит, а не когда природа скажет.

– А-а-а-а, – протянула она, – ну, на такое бессмертие я согласна…

Я посмотрел на нее с ухмылочкой.

– Спасибо.

– Что? – спросила она настороженно. – Что опять не так?

Я отмахнулся.

– Да все так. Все-таки прогресс. Есть вообще настолько тупые, что доказывают с пеной у рта, что умирать хорошо и необходимо. Не только для прогресса, но как бы и человеку.

Она нахмурилась, подумала.

– Для прогресса еще понимаю… для эволюции, в смысле, а как для человека?

– Не представляю, – ответил я, – но говорят! Ты же знаешь, сколько у нас в стране гениальных людей, что знают, как спасти экономику, вылечить все болезни, сделать людей счастливыми… и как жаль, что все они работают дворниками, водопроводчиками, мусорщиками, почтальонами или консьержами.

Автомобиль с огромным облегчением вылетел за границу высотных зданий, дальше зеленый простор на десяток километров, а за этой полосой лесных легких города пошли коттеджные поселки, почти полностью сменившие устаревшие деревни и села.

Горожане, заботящиеся о здоровье и долголетии, стараются переселяться «на природу», что значит за город, а там в села или в коттеджи – это уже у кого на что хватит средств.

Володарский, как указывает адрес, живет в таунхаусе. В чем-то лучше, чем в городской квартире, в чем-то хуже. В городской квартире обычно вообще не знаешь своих соседей даже по лестничной площадке, а здесь сосед за стенкой один, знать приходится поневоле. И как-то соуживаться хотя бы на предмет шума за стеной.

– Вторая половина дома, – пояснил я, – принадлежит его дяде. Отношения хорошие, так что у них почти коттедж, разве что участок крохотный. Но клубнику сажают оба. Еще и пять кустов смородины на двоих завели. В общем, экологическая чистота.

Она покосилась на меня с недоверием.

– И про смородину знаешь?

– И даже про чернику, – сказал я. – С той стороны два кустика. По одному на брата. Каждый заботится о своем. Соревнуются! Лес, как видишь, рядом. Грибы собирают, землянику…

– А про грибы откуда знаешь?

Я усмехнулся.

– А их все собирают, если живут поблизости. Даже не пенсионеры. А тем вообще что еще делать? Володарский достаточно здоров, каждое утро пробежку делает. Без фанатизма, как бывает у других, он же ученый, все соизмеряет точно.

Она подумала, спросила очень серьезно:

– Это как-то может помочь в нашем деле?

– Не знаю, – признался я. – Пока идет процесс накопления количества фактов и домыслов, а потом, возможно, как гласит теория, начнется переход количества в качество. Ты в это веришь?

Она буркнула:

– Вообще-то в науку верю, а вот тебе нет.

– А я вот тебе верю, – сказал я льстиво. – Ты вся такая правильная, стойкая, несгибаемая, мускулистая, с этими вот…

– Заткнись, – прервала она.

– Я имел в виду, – пояснил я, – с убеждениями. Стойкими такими, твердыми, осязаемыми. А ты что подумала?

Автомобиль свернул, подчиняясь указаниям навигатора, аккуратные таунхаусные домики побежали навстречу и пошли по обе стороны ровными, как по шнурку, рядами.

Домик Володарского не отличается от других, здесь планировка у всех общая, как обязательная школьная форма, никто не должен выпендриваться.

За аккуратным палисадником по ту сторону на математически выверенном расстоянии друг от друга выстроились увешанные ягодами кусты черной смородины и ежевики. Черники за домиком не видно.

Слева от дома земляника в высоких грядках, укрепленных досками на уровень чуть выше колена. Наверное, чтобы меньше наклоняться, выдергивая сорняки. Да и вода там будет сохраняться дольше, между досками и землей проложена то ли ткань, то ли пленка, не огородник, не знаю, но сделано тщательно, это вижу.

У скромной калитки на столбике коробочка домофона с блестящим глазком камеры. Ингрид нажала кнопку, я невольно выпрямил спину и постарался выглядеть значительнее. Это я хозяина не вижу, но он, прежде чем дать воротам команду отъехать в сторону, сперва посмотрит внимательно на лица гостей.

Через пару минут из динамика донесся чуточку хрипловатый голос:

– Да, слушаю вас?

– Здравствуйте, – сказал я. – Картошку купить не хотите?.. Прямо из Белоруссии привезли… Нет-нет, это я шучу, не пугайтесь. Господин Володарский, мы к вам за небольшим таким интервью.

Он переспросил:

– Интервью? Со мной насчет интервью никто не связывался.

– С нами тоже не любят связываться, – признался я. – Вроде бы приличные люди… Я во всяком случае, точно. Или потому, что мы из полиции?

Он помолчал мгновение.

– Ну, если из полиции… Придется впустить. А то явитесь с кувалдой… Или она у вас собой?

– Даже две, – заверил я.

В калитке щелкнул замок, створки ворот пошли в стороны. Ингрид посмотрела на меня с укором, но промолчала и вкатила автомобиль на небольшую стоянку под две машины.