– За коньяк!

С громким хлопком бросает на стол купюру, разворачивается, почти скрывается в дверях, но, передумав, размашистым смелым шагом возвращается.

Наклонившись ниже, почти касаясь носом моей щеки, Лёня говорит со злобным шипением:

– Забудь всё, что я тебе говорил. Я всё соврал и ты не нужна мне. После Поклонского не нужна.

– Наконец-то дошло, – всем своим видом пытаюсь продемонстрировать облегчение и браваду, но слова вылетают из сжатого тисками горла с трудом.

– Знаешь, почему я на самом деле с ней спал? А, Варенька, интересно? Потому что невыносимо было ложиться в постель с таким бревном, как ты. А Настя… она раскрепощённая, смелая. Красивее тебя в тысячу раз. И умнее. А ты, Варя, дура, если за восемь месяцев не поняла, что твой мужик после другой тебя имеет. И о других не догадывалась, – презрительно кривит губы. – Тупоголовая подстилка.

Я размахиваюсь и бью его ладонью по лицу. Всего лишь пощёчина, а как легко на душе становится.

Но Лёню несёт:

– Помнишь корпоратив? Я трахал Настю в кладовке, зная, что ты меня ждёшь. Её мужу руку пожимал, а до этого его жену имел пальцами и всем, чем хотел. Он такой же идиот, как и ты. Удивительно, что ты не с ним, а с придурочным Поклонским.

– Пошёл на хрен, ничтожество, – бью снова, и Лёня отшатывается, растирая горящую алым щёку.

Артур подходит так стремительно, что у меня перехватывает дыхание.

Вот теперь можно дать команду “фас”, теперь Лёня напросился.

Артур выталкивает Лёню за дверь, а тот матерится и сыплет гадостями, а я давлюсь смехом и слезами.

Ярик забирает деньги и грязную посуду.

– Может, что-нибудь покрепче? – в его довольно высоком для парня голосе звучит искреннее сочувствие, но нет жалости.

За это я ему благодарна.

– Виски, – выталкиваю слово со свистом, и очень скоро горечь алкоголя стекает по горлу, разгоняет кровь. – Спасибо.

Без намёка на элегантность, вытираю губы и расплачиваюсь с Яриком, торопясь покинуть «Чёрно-белое» –  место, в котором мне когда-то было очень хорошо.

На небе сгущаются тучи – скоро хлынет дождь, первый этим августом. Пока ещё редкие тяжёлые капли падают на плечи, я тороплюсь к машине. Внутри пусто, а в голове одна мысль: «Сама, дура, виновата». Во всём я виновата сама.

– Домой? – голос Руслана доносится издалека.

– А? – встряхиваюсь, не понимая, откуда он знает, где мой дом и как туда доехать. – А, да. Домой. Всё правильно, туда-то мне и нужно.

– С вами всё хорошо?

– Лучше всех, – улыбаюсь, но видимо получается не убедительно. – Разве по мне не видно?

Руслан молчит, только хмыкает чуть слышно, дёргает плечом, мол, не его дело и заводит мотор, увозя меня прочь от некогда любимого кафе.

Когда делаешь сюрприз, самое сложное – понять, чем любит ужинать мужчина. На что у него аллергия, что любит больше всего, что напоминает ему о детстве и маминой стряпне. Но я ничего такого о Поклонском не знаю, потому остаётся готовить на свой вкус. Надеюсь, не ошибусь.

Покупаю в магазине лучшие продукты. Долго тереблю нервы мяснику, желая получить хорошую утиную тушку, жирную и сочную.

– Вот эту бери! Будет слаще кубанских персиков, – улыбается темноволосый парень в чёрном переднике, и вскоре я ухожу из лавки с увесистым пакетом.

В новой, девственно чистой, кухне я не сразу ориентируюсь, но готова приготовить лучший ужин в моей жизни. Порхаю от стены к стене: нарезаю, шинкую, рублю на кусочки. Стараюсь изо всех сил, и такая суета мне нравится.

Мама всегда называла меня слишком заботливой. Охала, причитая, говорила, что такую дурочку обязательно обманут и воспользуются. Практичная Мара, у которой всегда всё разложено по полочкам, согласно кивала.

Вероятно, Лёню я тоже заботой душила, но о нём я думать сейчас не хочу.

Он оказался подонком, и все его слова, сказанные мне в кафе, – подлые и жалкие. Он пытался меня унизить, растоптать напоследок, и я только чудом не упала в депрессию.

Начинив утку рисом и черносливом, я заталкиваю тушку в духовку, насилу разобравшись в температурном режиме плиты с её новомодными функциями. Как трудно быть богатым, столько ненужных знаний приходится приобретать.

Режу салат аккуратным кубиком, разделяю на идеальные сектора чизкейк из модной кондитерской. И каждое мое действие, как подтверждение, что я жду Диму. Он же обещал заехать вечером, а я сладостно замираю от одной мысли увидеть его.

Гад он. Сексуальный, красивый, уверенный в себе, одержимый мною и контролем… но если бы не он и его на меня реакция, его животное желание мною обладать, я бы сумела поверить в слова Лёни. Но огонь в глазах Поклонского, когда он всякий раз смотрит на меня, дарит уверенность, что для кого-то я могу быть сексуальной, привлекательной и нужной.

За окнами стремительно темнеет небо. С высоты отлично просматривается панорама города с её незатухающими огнями, вечным движением и нестихающими звуками. Распахиваю створки, впускаю в комнату свежий, пахнущий близкой осенью, воздух. Пью его жадными глотками, густой и тёмный, как гречишный мёд. Ароматы чувствуются так остро, как никогда прежде, а все чувства обострены до предела. Я жду, когда приготовится ужин, и жду Диму.

Тучи налетают стремительно, воздух наполняется прохладок. Вот-вот хлынет, и да – ливень обрушивается на город стремительно, размывает дороги, разгоняет с улиц прохожих.

Наши с ним отношения – странные и похожие на этот дождь. Они чистое безумие, в них нет логики, и всеми фибрами души, вбитыми годами установками протестую, но меня тянет к Поклонскому. Настолько сильно, что невозможно сопротивляться. Я пытаюсь. Честное слово, стараюсь изо всех сил! Но Дима появляется на пороге, и хочется только одного: броситься на шею, вдыхать запах кожи… Целовать, как в последний раз, чувствовать каждой клеткой тела.

Поклонский действует на мой организм, подобно афродизиаку.  Манит меня, туманит голову, вводит в транс. Жуткая одержимость, с которой сложно бороться.

Когда утка готова, я выкладываю её на блюдо, рядом ставлю миску с салатом, в холодильнике ждёт своего часа чизкейк. Скатерть, тарелки, столовые приборы, графин с любимой цитрусовой водой и бутылка вина…

Всё это выглядит, как романтический ужин двух влюблённых, только мы совсем другие. Одержимые, страстные, способные заниматься сексом до утра. Только не влюблённые… или?

Впервые мне в голову приходит мысль, что между нами с Поклонским нечто большее, чем первобытное желание обладать друг другом. Что-то на уровне душ и тонких сфер. Да ну, глупости. Всё не так!

А если всё-таки? Хм…

За окном разворачивается настоящая буря, и я поглядываю на часы. Большая стрелка движется к двенадцати, но Димы всё нет. Остыла утка, заветрился салат, а цитрусовой воды из графина я выпила больше, чем планировала.