Кара, – продолжала наступать госпожа Мартинез. – Впрочем, вы сегодня и так бледны.

Страх уступил место презрению. Лана была в курсе того, что мы с Элли попали в беду, но ничего не сделала, чтобы нам помочь. Не захотела или не смогла? Не важно, раз уж она опустилась до шантажа.

– Чего вы хотите, Лана? – не стала я притворяться, будто не понимаю, к чему она клонит.

– Всего лишь поболтать немного с коллегой. У нас должно быть много общих точек соприкосновения. Сугубо профессиональных, разумеется. О, не делайте такое лицо, Кара. Уверена, мы поладим. – Ее улыбка стала по-настоящему зловещей.

Я не имела ни малейшего понятия, что ей от меня нужно. А может, не от меня, а от Шона? От этого предположения стало дурно. Внезапно мой взгляд упал на металлический отблеск у нее на шее. В голове зародилась одна шальная, почти невероятная догадка, и я, расправив плечи и подняв подбородок повыше, решила пойти ва-банк.

– Вы правы, Лана. Может, тогда поговорим о материализованных фантазиях, – твердо сказала я и, сделав шаг ей навстречу, коснулась пальцем ошейника. – Дивное украшение, кстати. А какой функционал! Интересно, оно когда-нибудь дает сбой?

В неоновых глазах мелькнуло изумление (видимо, госпожа Мартинез считала меня легкой добычей), а вслед и растерянность, но Лана мгновенно собралась.

– Как я уже говорила, Кара, ошейники, поводки – это по моей части, – с усмешкой парировала она и заправила мне за ухо выбившуюся прядь.

С удивлением отметила, что блеск ее глаз, который я принимала прежде за безумный, таковым вовсе не являлся. Скорее азартным, рискованным, но не более.

– Думаю, мы поладим, – неискренне улыбнулась я.

Она понимающе кивнула.

– Придется.

Внезапно нашему уединению помешали.

– Дамы, какой неожиданный союз! – произнес господин Шульте, приближаясь к нам с двумя бокалами шампанского.

Я вздрогнула от неожиданности. Как много он успел услышать?

– Ничего удивительного, Йен. Мы же коллеги, – лениво ответила госпожа Мартинез, повернувшись к нему. Ее радужка снова стала голубой, а зрачок черным.

– А коллеги должны держаться вместе, – поддакнула я и склонила голову к Лане.

Господин Шульте недоверчиво поморгал. Видимо, не ожидал, что мы настолько спелись. А потом усмехнулся и протянул нам бокалы.

– Шампанского?

Лана перевела азартный взгляд со своего старого знакомого на меня, и ее губы расплылись в поистине дьявольской улыбке.

– Спасибо, Йен, но не стоит. Я хочу поиграть в покер, – протянула она, наслаждаясь моментом, а затем, постучав указательным пальцем по своему виску, добавила: – Трезвая голова в таком деле не помешает. Так что оставляю Кару в ваших надежных и сильных руках, Йен, – и удалилась, посмеиваясь, прежде чем я успела придумать предлог, чтобы улизнуть вместе с ней.

Мы с господином Шульте остались наедине.

Я мысленно заскулила. Ну что за особняк?

Такое ощущение, что все здесь пытаются либо перемыть друг другу косточки, либо тайком выведать чужие секреты, а потом пошантажировать (чего добру пропадать?), либо подставить ближнего. Это как минимум. А как максимум прибить. Теперь и у меня башенки в виде буквы «Ш» начали ассоциироваться с чем-то зловещим.

– Слышал, вы согласились на предложение Фредерика, Кара? – первым заговорил Йен, протянув мне бокал.

– Спасибо, – приняла его из чистой вежливости. – А по поводу шлема вы правы. Я с первого дня в Эдеме мечтала о создании чего-то действительно важного – пробормотала, пряча глаза. – Извините, господин Шульте…

– Йен.

– Что?

– Раньше вы меня называли по имени.

Я покраснела. Ужасно неловкая ситуация.

– Йен, вы не проводите меня к Элизе? Мы с ней планировали сходить искупаться…

Но вместо того чтобы выполнить мою просьбу, господин Шульте расхохотался.

– Кто-то пустил слух, что я пытаюсь отбить вас у Шона. Вижу, он дошел и до вас, – отсмеявшись, объяснил собеседник. Мои щеки вспыхнули ярче, и я сделала медленный глоток. – Не смущайтесь, Кара, я не перехожу дорогу друзьям. – И только стоило мне расслабленно выдохнуть, как он невинно добавил: – Хотя кое в чем люди правы. Я здесь действительно из-за вас.

Я ошарашенно уставилась на собеседника, а он, усмехнувшись, невозмутимо добавил:

– Господин Штольцберг рассказал вам о пилюлях забвения?

– О чем? – растерялась я.

– Значит, нет… – Меж его бровей пролегла тень. – Дело в том, Кара, что в Эдеме уже около года на черном рынке гуляют таблетки, которые вызывают избирательную амнезию. Поначалу их глотали только отъявленные рецидивисты в момент задержания, чтобы стражи не смогли добиться от них правды, но в последнее время они перекочевали в массы. Уровень преступности резко возрос, – неодобрительно поджал губы Йен.

Я насторожилась. Зачем он завел этот разговор, если мы все уже обсудили с господином Штольцбергом?

– Убийцы забывают о совершенных преступлениях, – между тем продолжал господин Шульте, – насильники перестают узнавать своих жертв, воры с пеной у рта доказывают, что украденное им подбросили, а свидетели начинают жаловаться на провалы в памяти – такой психодел творится! У стражей есть детектор лжи, но сами понимаете, перед пилюлями он бессилен. Поэтому когда я увидел ваш шатер, то сразу подумал, вдруг вам удастся с этим справиться.

– Сделаю, что смогу, Йен, – сухо ответила я.

Он широко улыбнулся, и морщинка на его переносице разгладилась.

– Очень на это рассчитываю. «Либрум Индастрис» и «Пантеон» заключили крупный контракт. В случае успеха, Кара, вы не только получите солидное вознаграждение, но и будете регулярно создавать по-настоящему важные устройства.

Что ж, видимо, господин Шульте захотел убедиться в надежности инвестиций. Но раз уж обстоятельства сложились таким образом, что мы с ним остались наедине, а он держался непринужденно и, кажется, был не прочь поболтать, я подумала, почему бы не попытаться разузнать, что демонстрируют топы за закрытыми дверьми. Потому что мысль, что мужчина, которого я люблю, придумывает страшные, злые вещи, была мне невыносима.

– Как Шон? – сделала осторожный заход.

Йен рассмеялся.

– Верно. Вы даже не представляете, Кара, сколько всего он сделал для защиты ФФЗ и их жителей! А его прототипы… Шон буквально помешан на безопасности! Вы бы знали, сколько факторов он учитывает, прежде чем переходит к закреплению! А все потому, что, в отличие от некоторых своих коллег, думает не о себе, а о людях. Именно поэтому с ним все хотят работать.

От этой новости стало легче, но я продолжала расспросы:

– А что он сегодня презентовал? Шон не признается, а мне ужасно интересно. – Я подкрепила слова ослепительной улыбкой, хотя внутренне и напряглась – что, если Йен меня сдаст? А с другой стороны, за банальное любопытство в тюрьму не сажают.

– Этого я вам тоже сказать не могу. – Я огорчилась. Йен это заметил и покачал головой. – Но, так и быть, намекну: это связано с его портокаром. Только внутри не простые машины, – в конце он многозначительно понизил голос.

Портативная военная техника! Вот что создает Шон! Могла бы и сама догадаться.

– Обещаю, это останется между нами. А над чем он работает с Торнтоном?

– Так вы и об этом знаете? – Йен расширил глаза.

– Просто предположение. Я надеялась, что вы его подтвердите.

– Кара, нельзя быть настолько любопытной! – Я невинно пожала плечами, и мой собеседник расхохотался. – Не представляю, как Шон держится… Давайте я вас лучше провожу к госпоже Штольцберг, пока меня не поймали за разглашением конфиденциальной информации.

Пока мы искали Элли, Йен рассказал, что является выходцем из простой семьи, но его тетя была писательницей. Это она дала его отцу стартовый капитал для «Либрум Индастрис». Устройство, воссоздающее книги пришельцев из других миров для библиотек, тоже ее заслуга. Он отзывался о ней с большой теплотой. А когда упомянул, что она умерла в Пантеоне («заработалась, и сердце не выдержало»), в его голосе промелькнула горечь. Искренняя.

Я его слушала одним ухом, кивала, а сама снова думала о том кубе. Легкостъ материализации, границы иллюзии, веревка вместо наручников, узлы которой наверняка бы сумел развязать страж… Обучающий модуль. Многое на это указывало. А Шон, по словам Йена, заботился о безопасности других, и за это его уважали. Он просто не мог создать что-то плохое. Даже если технология