Так вот, мастерица Эттора, как всегда одетая в строгий костюм с длинной широкой юбкой, сияя улыбкой на ярко накрашенном лице, вплыла в кабинет, окинула притихших нас довольным, как у переевшей мышек кошки, взглядом и пропела своим сверчковым голосом:

— Здравствуйте, мои дорогие! Мастерица Эрлина приболела. Но не спешите огорчаться, ибо у вас будет дополнительный урок прекраснейшей в мире литературы.

Дружный зубовный скрежет послужил содержательным ответом. Мы так увлеклись данным процессом, что не сразу заметили, с каким негодованием смотрит Бесий Сверчок на невзрачный ученический стул, неловко приткнувшийся у преподавательского стола. Когда же она молниеносно отодвинула его, взамен выудив из-за шторы шикарный, зато бракованный предмет мебели, было поздно что-либо говорить…

Раздался оглушительный скрип, одновременно с ним — пронзительный визг, и над столом взметнулись ноги провалившейся вместе с сиденьем мастерицы, кокетливо обтянутые кружевными нежно-розовыми панталонами. Они резко контрастировали с задравшейся мышино-серой юбкой и выглядели чрезвычайно трогательно.

Первым не выдержал Алтэк. Он зашелся таким заразительным хохотом, что остальные, безуспешно искусав губы, присоединились к нему. Поэтому на отворившуюся дверь почти никто не обратил внимания — как и на застывшего на пороге старшего наставника, чьи и без того огромные глаза стали похожи на два чайных блюдца. Даже не знаю, что заслуживало большего внимания — худые ножки Бесьего Сверчка, дергающиеся над столом, или же обычно невозмутимый мастер Малик, который, к моему безграничному удивлению, тихо и мучительно умирал от сдерживаемого смеха. Видимо, мастерица Эттора успела достать не только студентов…

К сожалению, упоительные мгновения длились недолго — мастер Малик быстро взял себя в руки, не без труда придал лицу суровое выражение и решительно шагнул в аудиторию, одним своим видом отрезвляя опьяненных весельем учеников. Он быстро и без лишних движений освободил Сверчка от остатков стула, выслушал сбивчивый рассказ Алтэка, едва не утратив напускную серьезность, а потом, для профилактики сверкнув на нас глазищами, увел рыдающую и все время нервно приглаживающую растрепавшиеся темные волосы Эттору. Наверное, успокоительным отпаивать…

— И ведь что самое главное, никто к нам даже при всем желании придраться не сможет! — икая от смеха, выдал счастливый Алтэк, когда мы шли в жилой корпус: Ал в столовую, дабы проверить ее на наличие чего-нибудь вкусного и съедобного, ну а я — к себе, зубрить проклятую историю магии. Счастливая Ланка, презрев рутину, убежала к Лису, и оставалось только завидовать ее памяти и любви к истории.

— Придраться — нет, отыграться — запросто, — уныло отозвалась я.

Приятель резко растерял энтузиазм и тяжко вздохнул, прикинув степень мстительности Бесьего Сверчка.

— Думаешь? — неуверенно уточнил он.

— Знаю! — припечатала я, ничуть не чувствуя себя виноватой в том, что, похоже, накрепко отбила у парня аппетит.

А у комнаты меня поджидал сюрприз — сидящий на корточках Рэмион.

— Привет, — радостно проговорил он. — Чего такая грустная?

— А чего веселиться? — пожала я плечами, выставляя перед собой злополучный учебник истории магии.

— Хочешь, помогу? — щедро предложил приятель, вставая и со вкусом потягиваясь.

— Тебе что, заняться нечем? — с недоверием посмотрела на него я.

— Есть, но не хочется, — выразительно скривился Рэмион, и я поняла, что он прячется от деятельного Лиона.

Почувствовав родственную душу, я утратила осторожность и легкомысленно согласилась:

— Ну тогда помоги!

Если бы я только знала, в чем будет выражаться помощь, сама бы сдала этого помощника Лиону и ничуть бы о том не пожалела! Но, увы, склонности к пророческим видениям у меня не было, а потому я гостеприимно распахнула перед Рэмионом дверь.

— Сражение с порождениями Тьмы и Бездны произошло в триста пятом году от Сотворения Тверди. До той поры люди и прочие разумные расы терпеливо сносили набеги тварей Хаоса, считая, что на все воля богов. Первое в истории мира ополчение против нежити возглавил Нарис-мореход, заключив с правителями трех крупнейших королевств соглашение…

— Выпусти-и-и! — провыла я, царапаясь в дверь. — Рэ-э-эм!..

— …по которому каждый из них обязался предоставить в распоряжение Нариса всех своих подданных, хоть сколько-нибудь владеющих даром колдовства…

Я прислонилась к двери и пригорюнилась. А ведь все так хорошо начиналось! Мы наскоро перекусили — Рэм притащил вкусные пирожки, явно не из нашей столовки, — а потом приятель, отлично осведомленный об особенностях моих взаимоотношений с историей магии, самоотверженно попытался доступно поведать мне о важной для развития магии эпохе, по которой и должен был состояться зачет. Однако уже через пять минут я полностью потеряла интерес к происходящему, уставившись в окно и беззастенчиво зевая. Я не специально! У моего организма такая защитная реакция! Поняв, что ничего не добьется, коварный Рэм со вздохом объявил перерыв и предложил мне умыться, дабы окончательно не уснуть. Я покорно поплелась в ванную, не веря в успех нашего предприятия. Но едва зашла в тесную комнатушку, как дверь захлопнулась и, сколько я ее ни дергала, не пожелала открыться.

Так я и попала в ловушку — без света и магии, потому что кое-кто предусмотрительно наложил на комнатку блокирующие чары, которые были мне не по зубам. Расчет оказался правильным — лишенная возможности отвлечься, я невольно вслушивалась в слова друга, звучавшие, во избежание всяких уловок вроде затыкания ушей пальцами, прямо в моей голове. Рэмион неутомимо повествовал о первом ополчении против тварей Бездны, причем не монотонно и нудно, как Эрлина, а столь эмоционально и воодушевленно, словно это были не скучные исторические факты, а потрясающая, захватывающая дух приключенческая легенда. Сухие события, изложенные в учебнике, обрастали множеством ярких деталей, участники сражений перестали казаться каменными монументальными статуями, превратившись в людей со своими страхами, проблемами и принципами… Вскоре я прониклась таким настроем — и затаив дыхание чувствовала, как, озаренные искренним восхищением Рэмиона, оживают давно ушедшие герои, как беспощадная мгла наползает на беззащитные земли — и как на ее пути становятся не побоявшиеся бросить вызов тому, что испокон веков внушало людям ужас. И пели древние заклятия, сверкали молнии клинков, слышались злобные рычания и визги не ожидавших отпора тварей…

Все следующее утро я провела в будоражащих душу грезах о Днях давно минувших. История магии больше меня не пугала. Я сама не поняла, как подняла руку — и очнулась, лишь когда мой рассказ о первой битве сил Добра и Зла подошел к концу.

В аудитории царила оглушающая тишина. У мастерицы Эрлины медленно округлялись глаза…

— Садись, Виорика, — сипло разрешила она. — От… от…

— Отвратительно? — подсказала я, не помня точно, чего только что наговорила.